Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории - Уильям М. Макговерн

Благодаря своим успехам в войне против гуннов за прошедшие три года Доу Сянь обрел неимоверную славу среди китайцев. Как следствие этой славы и, безусловно, при поддержке сестры – вдовствующей императрицы – Доу Сянь смог раздать множество высоких должностей своим братьям и другим родственникам и сам стал вести себя крайне высокомерно.

Все это настолько встревожило юного императора (ему было всего 14 лет), что он решил положить конец клану Доу, пока его члены не устроили переворот и смену правящей династии. Вдовствующую императрицу лишили всей власти. Более мелких членов клана казнили. Доу Сянь потерял поместье и вскоре после этого был доведен до самоубийства. Так закончил свои дни один из величайших китайских полководцев, сыгравший важнейшую роль в разгроме врага, веками разорявшего Китай, человек, чье главное преступление состояло в том, что он был слишком успешен.

Смерть Доу Сяня, естественно, повлекла за собой важные последствия. Первым стал мятеж, поднятый новым шаньюем северных гуннов. Этот достойный человек был личным протеже Доу Сяня, и, как только его патрон умер, гуннский вождь решил, что не обязан сохранять лояльность правителю, который довел его до самоубийства. Мятеж, безусловно, означал попытку северных гуннов восстановить свою независимость.

В начале 93 г. Китай отправил на север еще одну экспедицию, и небольшой китайской армии удалось поймать и убить мятежного шаньюя. Дальнейшая судьба северных гуннов покрыта мраком неизвестности. Китайские летописи странным образом молчат об этом, но из случайных ссылок ясно, что, несмотря на очередное поражение, северным гуннам вскоре удалось снова организоваться и выбрать себе нового правителя. Теперь, когда великого Доу Сяня не стало, китайцы не могли диктовать северянам выбор шаньюя, и это значило, что с прямой зависимостью от Поднебесной империи было покончено.

Однако новый шаньюй и его преемники старательно избегали провоцировать китайцев на организацию новой карательной экспедиции. Время от времени они отправляли к китайскому двору посольства с «данью» в виде подарков, и однажды даже извинились за то, что их подношения так редки. Гунны объясняли это тем, что их страна теперь очень бедна и они не в состоянии предложить ничего особенно ценного.

Но хотя северные гунны снова стали более автономны, теперь они представляли собой не более чем тень прежних гуннов. Их территория ограничивалась Джунгарией и районами, непосредственно примыкавшими к ней с запада. Они потеряли контроль практически над всеми частями Монголии. В Южной Монголии по-прежнему жили южные гунны, а Северная Монголия была полностью захвачена народом сяньби.

Изменения в Северной Монголии были в большей степени политическими, чем этническими. В этом регионе продолжали обитать те племена, которые прежде были подданными гуннов и потому назывались гуннами. Когда империя гуннов потерпела серию сокрушительных поражений, эти племена добровольно согласились сменить хозяев и не только приняли господство сяньби, но в скором времени начали считать себя и называться сяньби. Обеспечив себе таким образом контроль над всей Северной Монголией, сяньби, которые раньше ограничивались северо-восточной частью Монголии и Западной Маньчжурией, впервые стали по-настоящему великой державой. Но, несмотря на огромный рост численности и территорий, сяньби на тот момент устраивало, что они остаются как минимум номинально в подчинении Китаю. Это, в свою очередь, означало, что в течение нескольких лет китайцы могли не беспокоиться о безопасности своей северной границы.

Довольно странно, что контроль над Северной Монголией обеспечили себе сяньби, а не южные гунны, которые долгое время состояли в тесном союзе с китайцами, и именно по их предложению была предпринята первая кампания против северных гуннов. Но, как мы уже видели, китайцы не особенно стремились, чтобы их союзники стали слишком сильными, поэтому их больше устраивало, чтобы львиную долю военной добычи получили не южные гунны, а сяньби.

Помимо этого следует заметить, что в 93 г. деятельный правитель южных гуннов, человек, который играл главную роль в продвижении интересов своих соплеменников, умер, и после его смерти южные гунны погрузились в свои внутренние проблемы, в конечном итоге вылившиеся в длительную гражданскую войну. Одной этой гражданской войны (продолжавшейся в той или иной форме до 117 г.) было достаточно, чтобы помешать южным гуннам в полной мере воспользоваться упадком своих северных соплеменников и удержать их от попытки перехватить у сяньби контроль над Северной Монголией.

В любом случае в период царствования императора Хэ-ди (Хэ Хань, 89—105 или 106 гг.) китайцы могли быть вполне довольны развитием событий. Бесспорно, после падения Доу Сяня Поднебесная империя больше не могла проводить агрессивную политику, но пока регионы к северу от Китая были разделены между сяньби, северными гуннами и южными гуннами, которые хотели сохранить дружеские отношения с Китайской империей, Сын Неба мог не волноваться о безопасности своих владений. По крайней мере в том, что касалось северной границы.

Теперь давайте перенесемся с севера на запад и проследим за дальнейшими действиями Бань Чао в этот период. Когда мы в последний раз говорили о нем (88 г.), он только что обеспечил себе контроль над Южной и Западной Кашгарией, и только государства Северной Кашгарии по-прежнему отказывались признать верховенство китайцев. Бань Чао как раз начал подготовку к тому, чтобы подчинить себе этот регион, когда внезапно столкнулся с новой опасностью с неожиданной стороны. В течение прошедшего десятилетия китайцам удавалось поддерживать дружественные отношения с могущественными юэчжами (кушанами), которые в то время находились в процессе строительства своей великой центральноазиатской и индийской империи. Как минимум однажды Бань Чао был обязан своим успехом вмешательству юэчжей в его пользу.

Поэтому неудивительно, что в конце 88 г. юэчжи отправили в Китай посольство, чтобы поздравить Сына Неба и попросить у него руки китайской принцессы для своего правителя. Удивительно, что по какой-то таинственной причине Бань Чао отнесся к этому неодобрительно. Он не только не позволил посольству пройти в Китай, но, когда оно проходило через Кашгарию, остановил его и отправил назад домой.

Совершенно естественно, что эти действия очень обидели юэчжей, и в начале 90 г. они послали армию из 70 тысяч человек с явной целью напасть на Кашгарию и захватить значительную часть ее территории. Поскольку общая численность китайских воинов в этом регионе была значительно меньше, большинство подчиненных Бань Чао, услышав о надвигающемся вторжении, пришли в ужас. Бань Чао не испугался. «Несмотря на то что враги превосходят нас в силе, – сказал он, – им, прежде чем дойти до нас, придется многие сотни миль идти по высокогорным тропам. Они не смогут взять с собой достаточно провизии. Все, что нам надо, – это захватить и спрятать все доступное продовольствие. Если мы сможем не допустить попадания провизии в руки врагов, им очень скоро придется отступить».

Дальнейшие события практически полностью совпали с прогнозами Бань Чао. Когда войска юэчжей прибыли в Кашгарию, китайский полководец не пытался вступить с ними в бой, а укрылся со своими воинами за стенами укрепленного Кашгара, и, как ни пытались юэчжи, они не смогли взять его штурмом. Тогда они обшарили все окрестные земли в поисках провизии, но благодаря предусмотрительности Бань Чао так и не смогли ничего найти.