Королевская канарейка - Анна Кокарева

понятно: всякому своего поросёночка жалко. Был бы не родной сын, так за трагедией бы дело не стало. Хотя и с родными в таких случаях, бывало, хуже, чем с чужими поступали. Хорошо, что это не сейчас и не со мной.

А бывало. Какой-то, убей бог, не помню, какой, но совершенно реальный старый король Испании собрался женить инфанта. Принца-наследника. И в процессе очаровался невестой, юным шестнадцатилетним созданием. Сказал: «А подвинься-ка, сынку» — и женился сам. Сынку двигаться отказался, поэтому король его казнил. Опекуны невесты были только рады, что она не инфантой, а королевой станет. Саму бабу, как водится, никто не спрашивал. Она, кстати, скоро померла. От чего — неизвестно. Всё может быть и от горя. И историй таких — тьма. Это я к тому, что Трандуил — душка, а эльфы светлы и прекрасны (с нажимом).

Но был и другой вопрос, и я живо вспомнила, как однажды увидела в магазине арбуз. Он был велик, и остался один, потому что не было дурака взять его. А я увидела и обрадовалась, что вот-де, арбузик размеров, подходящих к моим представлениям о хорошем. И храбро нагнулась, и вытащила его из глубокой сетки — нет у меня проблем ни со спиной, ни с амбициями. Взгромоздила на весы, но они отказались взвешивать. Другой бы человек успокоился, положил его обратно и пошёл себе. Я же нашла администратора, и он выделил мне таджика с тележкой, который довёз арбуз до промышленных весов в подсобном помещении, а потом и до кассы. И удивился, узнав, что до машины везти не надо, что её нет и я так дотащу. Безо всякой трагедии, медленно, но верно я допёрла двадцатикилограммовый арбуз до дома и ни разу не раскаялась. Но сейчас, вспоминая, думаю, что, возможно, я бываю жадновата до удовольствий, и сущность моя греховна. Как там: «Собачка была бедненькая, но жадненькая». Как верно заметил его величество, физические мои возможности не так велики, как жадность, и я не знаю, как выдержу двоих жеребцов. Если мне и одного хватало более чем. Кстати, как бы мазь какую-нибудь раздобыть от… натёртостей в нежных местах. Ночью не чувствовалось, а сейчас очень даже. И нет, я не могу попросить у Ардариэля.

Трандуил снова склонился к уху:

— К слову, о жадности: ты же сама просила, valie.

Слегка возбудившись от его близости и шёпота, ласкающего ухо, рассеянно покивала, полностью соглашаясь.

— Но не сказал бы, что это жадность. Просто ты живое пламя, и такое поведение естественно для тебя.

Да-да, и совершенно естественным образом доведёт меня до цугундера. Но я ни о чём не жалею: вот, эти прекрасные существа, оба — мне, всё мне. Счастливо вздохнула.

— Зато смерть какая хорошая, — глубокомысленно изронил владыка.

Я квакнуть не успела, как он обратился к Ардариэлю на квенья. Уловив перечисление ингредиентов, поняла, что мазь у меня будет. И что вся моя жизнь — сплошной позор, но это и не новость. Владыка же не остановился и кратко и внушительно сказал что-то Леголасу. Уроки квенья не проходили даром (лучше бы проходили!), и я приблизительно поняла сказанное: Трандуил обозвал принца молодожёном и посоветовал не усердствовать (а сам-то! хотя да, я же и просила…)

Снова нагнулся:

— Valie, в сущности, ничего сложного в том, чтобы кокетничать и не давать, нет, и тебе, я знаю, это нравится больше, чем мне бы хотелось. Продолжай в том же духе, лучше с араненом, чем со мной, и всё наладится) Только не провоцируй его, отказать тебе он не сможет, — и нежно положил руку поверх моей.

Уставилась на него, поняв, что король ревнует, и все эти шепотки на ушко и прикосновения — следствие.

— Есть немного, — он сверкнул глазами.

— Ваше величество, начали жалеть о своём решении? — спросила с осторожностью; кто знает, чего ждать от жизни.

— Что значит «начал»? Я жалею с того момента, как его принял. Но другого не вижу, — пожал плечами и вздохнул.

Смутилась, опустив голову. Как так вышло? Подумалось, что если бы король не подложил сыну свинью, своим приказом отослав в Линдон, я бы была с принцем и ни с кем больше. Но что, если бы привёз он меня в Эрин Ласгален, познакомил бы с владыкой, и я подняла бы на отца возлюбленного нечистый взгляд? И возжелала бы его? Вот ужас был бы, с учётом того особенно, что Трандуил мысли читает… Хотя нет, не возжелала бы. Я бы влюбилась в Леголаса и ни на кого не посмотрела бы. А так вышло, что вышло: как-то размазались мои чувства. И нравятся оба, и хочется обоих, и непристойность ситуации придаёт ей пикантность. Как там, у Пруткова, которого приятели вынуждали решить, кто из них доблестней:

'Я комнату взглядом окинул

И, будто узором прельщен,

«Мне нравятся очень… обои!» —

Сказал им и выбежал вон'.

— Да, я виноват. Жалеешь?

Ух, какое у него лицо стало! Драконье, я бы сказала. И гордость, и боль, и обозлился, и всё равно насмехается… Восхищённо замерла, глядя.

Одна дама на похожий вопрос, не жалеет ли она о своём выборе, отшутилась, сказав, что жалеет о том, что взяла только что на рынке пирожки с потрошками, а надо-то было с картошкой, а всем остальным в жизни довольна. Но в моём случае жалеть не о чем: у меня и то, и то. «Хочу — халву ем, хочу — пряники», и чувствую себя Винни-Пухом в лавке «Добрая пчёлка». Немного огорчилась, осознав, что, наверное, потребительски отношусь к живым существам. Не знала, что ответить, но мысли-то Трандуил читал:

— Нет-нет, valie… халву сегодня можешь и не есть, но пряники у тебя завтра точно будут, я бы это так трактовал)

Собралась с духом:

— Я не могу ни о чём жалеть. Вы ослепительны.

Хотела сжать его руку, но постеснялась: если говорим мы тихо, то жесты видны всем, а на нас любопытно посматривают. На принца так и глянуть боюсь, Трандуил уж очень сильно любезности расточает, напоказ ведь. И правда: прежде, чем он попрощался и ушёл со свитой по делам, пришлось вынести несколько поцелуев, причем выносились, строго говоря, только первые — потом нравилось, несмотря на публичность.

Когда король со свитой вышли, за столами осталось совсем немного эльфов. Отходя от бурного прощания, прикоснулась рукой к щеке: кожа горит. Ох, полыхаю я сейчас ненастным закатом. Быстро взглянула на принца — боялась, что он зол, холоден, презрителен, и тут же опустила глаза от смущения, хотя ничего страшного не