Ошибка президента - Фридрих Незнанский

На следующий день Князев был потрясен злодейским убийством, совершенным накануне вечером. В трех километрах от города был найден с простреленной грудью Павел Афонин, служащий князевского мясокомбината. Он лежал в кустах совсем недалеко от шоссе, и его труп обнаружили рано утром супруги Тихомировы, которые остановились около этих кустов по просьбе супруги. Женщина сделала буквально несколько шагов и наткнулась на лежавший лицом вниз труп. Тихомировы вызвали милицию, труп идентифицировали быстро и не менее быстро установили, что Афонин поздно вечером возвращался домой из Мстеры на собственной машине «Москвич» с номером «И56–29ВЛ». Домой он, однако, не приехал, машины на месте происшествия также не было, из чего милиция заключила, что он был убит с целью угона машины.

Произошло и еще одно куда более мелкое происшествие, которое не всколыхнуло город, но в действительности имело к убийству Афонина самое прямое отношение.

На привокзальной площади была припаркована «БМВ» светло-серого цвета, который в техпаспорте обычно значится как «сафари». Такие машины в Князеве видели не часто. Так вот, «БМВ» появилась там поздно вечером в понедельник, и по крайней мере целые сутки к ней никто так и не подошел. Заметили это немногие, ведь на привокзальной площади народ все время меняется, однако есть и люди, которые постоянно там толкутся. На бесхозную иномарку первыми обратили внимание продавщицы семечек. «Дождется парень, угонят его машину», – говорили они, представляя себе владельца эдаким высоким щеголем в широком драповом пальто с белым шарфом вроде героев рекламы, кладущих деньги в банк.

Однако прошел вторник, а к иномарке так никто и не приблизился, после чего у одного из вечно слонявшихся по площади дедов не выдержали нервы и он заявил о бесхозной машине в милицию.

При проверке оказалось, что «БМВ» зарегистрирована в Москве, но под тем же номером числится еще одна машина – «Ока», принадлежащая инвалиду второй группы. Иномарку с фальшивым номером отогнали во двор князевского отделения ГАИ, где она и осталась. Возникло подозрение, что убийство Афонина и появление бесхозной иномарки – события связанные, однако было совершенно непонятно, зачем людям угонять простецкий «Москвич» и бросать собственную «БМВ».

По всей Владимирской и в соседних Горьковской и Ивановской областях начались поиски «Москвича», принадлежавшего Афонину.

Только после этого Турецкий вернулся в Москву.

Старейший криминалист Москвы Семен Семенович Моисеев долго и внимательно рассматривал фотографию, сначала просто через очки, затем через увеличительное стекло.

– Семен Семенович, этих людей мы разыскиваем, а снимок был сделан сорок лет назад. Есть ведь приемы, позволяющие определить, как должно выглядеть это лицо через тридцать-сорок лет?

– Конечно, вы правы, Саша, есть такие приемы, – Моисеев покачал головой, – они основаны на общей теории старения тканей лица. Но, – он снял очки и положил их перед собой на стол, – они могут дать только очень приблизительную картину. Что там говорить, возьмите хотя бы жировые отложения. Они могут изменить лицо почти до неузнаваемости. Поправьтесь вы килограммов на сорок, и с вами на улице перестанут здороваться даже ваши близкие друзья. Преступники, правда, редко пользуются таким методом, потому что нарочно поправиться очень трудно.

Он снова посмотрел на фотографию.

– Можно, конечно, прогнозировать пополнение во многих случаях, но не во всех, поверьте мне. Сколько худощавых лиц за сорок лет превратились в лица с двойным подбородком, я вас спрашиваю? Множество! Значительно меньше округлых стали худыми, в основном это происходит из-за желудочных болезней.

– Так вы считаете, Семен Семенович, что ничего не получится?

– Ну нет, этого я не говорил, Саша, что вы, – Моисеев улыбнулся. – Попробуем, посмотрим. Я так понимаю, что вам это надо срочно?

– Хорошо бы получить уже вчера, да только…

– Если надо вчера, будет завтра, – ответил Моисеев. – А сегодня мы сделаем несколько копий этой вашей карточки, вдруг что случится. Как я догадываюсь, негатив утрачен.

– Увы, – развел руками Турецкий.

Тем более. Приходите часа через два, будет готово.

Двух часов, которые ему дал Моисеев, Турецкому хватило на то, чтобы заехать домой и повидаться с Ириной. Он звонил ей пару раз из Князева, но, как всегда, ограничивался лишь самыми общими фразами.

– Господи, Сашка, как я рада, что ты жив, – заплакала Ирина.

– Да что ты, с чего ты взяла, глупенькая моя?

– Знаешь, я уже поняла, чем меньше ты рассказываешь, тем опаснее дело, – ответила Ирина. – А последнее время ты только молчишь. Поэтому я и боюсь.

– Я обязательно расскажу тебе все, только не сейчас, – пообещал Турецкий. – Хорошо?

– Ну вот ваши карточки, узнаете? – Моисеев с улыбкой протянул Турецкому три одинаковые фотографии.– По-моему, стало лучше. Современное оборудование, Саша.

Турецкий взглянул на новые фото. Точнее, это были уже не фото, а лазерные распечатки с компьютера. Они стали, во-первых, в полтора раза крупнее оригинала, отпечатанного сорок лет назад в Князеве, кроме того, были убраны царапины, пятна и прочие дефекты, увеличена резкость, так что предметы и лица оказались значительно четче. И если бы не платья и прически конца пятидесятых, по качеству это изображение можно было бы легко принять за фотографию из современного западного журнала.

– И вот вам мой совет, Саша, – сказал Моисеев. – Возьмите эту фотографию и пойдите с ней в милицию. Нет, не к Романовой. Найдите старого участкового или оперуполномоченного, паспортистку, наконец, которая работала сорок лет назад там, где жили эти ребята.

– Но сорок лет прошло, Семен Семенович!

– Так и что же? Саша, вы хотите сказать, что те, кто работал сорок лет назад, уже лежат в могиле? Тогда и мне, значит, пора, я ведь сорок лет назад уже работал в Коминтерновской райпрокуратуре Москвы. И не первый год. Мне было уже за тридцать. А что вы думаете, сколько мне лет сейчас? Конечно, – продолжал он, – люди эти вышли на пенсию, могли уехать куда-то, но попробовать стоит, очень даже стоит. Если эти мальчики, а особенно вот эти, они уж и не мальчики, – Моисеев указал пальцем на двух других молодых людей, сидевших рядом со Скронцем, Пупотей и девушками, – как-то у них фигурировали, то они, конечно, их вспомнят. Может быть, даже очень и очень интересное. Попомните тогда старого Моисеева.

– Спасибо, Семен Семенович, вы мне подали просто гениальную мысль.

«Тимирязевская академия, – размышлял Турецкий, листая ведомственный справочник. – Это, пожалуй, семьдесят четвертое. Вот: Ивановская, 30».

Начальник семьдесят четвертого отделения принял Турецкого сразу. Выслушав его просьбу, он задумался, а потом сказал: