Драконья Игра - Наталья Корнева

Он становится жестоким. Ирония судьбы — он всегда был против жестокости, но, видимо, придется всё-таки взять её на вооружение в бесконечно грубом мире, в таком требовательном, не прощающем слабости северном городе. Придется… но пусть это будет хотя бы завтра.

Чувственная, прекрасно очерченная складка губ стала отчетливее и строже. Решено. Пусть не сейчас. Пусть завтра.

Слезы беззвучно текли по бледному, как цветы жасмина, лицу. Казалось, даже дыхание отдавалось болью, — но завтра он будет стоять в диадеме лорда-протектора и улыбаться. И горе тем, кто посмеет поднять глаза на эту улыбку.

Чувствуя, что силы вот-вот оставят его, Кристофер машинально очертил себя защитным контуром. Некому было помочь ему подняться, не на кого было опереться в этот трудный час. Он остался совсем один — наедине с хищным городом.

Так и не сумев выбраться из лужи чужой крови, премьер Ледума потерял сознание.

Сотни вырубленных в скале высоких ступенек спиралью уводили в кромешную тьму.

При мысли о предстоящем крутом спуске лорд Эдвард, который и без того не слишком уверенно стоял на ногах, только усмехнулся. Места на каждой ступеньке едва хватило бы, чтобы уместилась половина аккуратной девичьей туфельки, не то что тяжелый боевой сапог из белой шагрени.

Последний участок пути намеренно был спроектирован таким образом, чтобы устроить удобное для обороны узкое место. Здесь было возможно долго сдерживать вероятных преследователей, которым удалось бы протискиваться только по одному.

Кто бы мог подумать, что однажды опасный спуск станет препятствием для него самого!

Но другого выхода не было, а потому правитель сделал глубокий вдох и без лишних промедлений бросился вниз. Со стороны могло показаться: бросился очертя голову, безрассудно как в омут. Однако это было не так: демонстрируя запредельный уровень координации, он сохранял хрупкое равновесие именно за счет инерции быстрого безостановочного движения.

Спуститься иначе было попросту невозможно. Станешь аккуратно искать под ногою устойчивой опоры, твердой поверхности — в конце концов неминуемо поскользнешься. Нет, только динамика, только пойманный особый ритм позволял преодолеть эту убийственную лестницу, не скатившись вниз — кувырком по острым, скользким от сырости ступеням, похожим на мелкие зубы в раззявленной пасти чудовища.

Внизу беловолосого ждал сюрприз. Если честно, сюрпризов он не любил — и, как повелось еще издавна, не зря.

Остановившись, правитель открыто посмотрел на поджидающих его людей. Пронзительный взгляд чёрных глаз прожег их обоих насквозь.

Увидев, как тело многоопытного заклинателя непроизвольно приняло боевую стойку, а кисти характерно дернулись, привычным жестом призывая защитную ауру, Себастьян незаметно покачал головой. Пальцы приказывали камням явить свою мощь, но увы — перстней с могущественными алмазами не было сейчас на узких пальцах.

Наблюдать это приобретенное бессилие было даже как-то неловко. Ювелир хорошо помнил колоссальную силу боевого мага, которая оглушила сильфа, когда они виделись впервые. Теперь всё было иначе. Минералов не оказалось при нем и, за исключением старого клинка, знаменитого меча-призрака, который всегда висел за поясом, лорд-протектор Ледума был безоружен — и уязвим.

Издалека расслышав его медленную, нетвердую поступь, сильф скрыл их со спутником присутствие от почти совершенных органов чувств стража. В какой бы плохой форме не был беловолосый, а он опасен, и в чем-то даже опаснее обычного. Раненый зверь, которому нечего больше терять, обманом загнанный в угол, — если он почувствует капкан, всем им несдобровать.

Пронизывающие насквозь излучения алмазов и личная аура беловолосого прежде забивали то, что сейчас обнажилось так ясно. В отсутствие драгоценных камней, в полном истощении ментальной энергии у лорда Ледума на руках остался последний неразменный козырь, благодаря которому он был всё ещё жив.

Сильф чуть нахмурился: тонкие ноздри затрепетали, осторожно втягивая воздух. Запах драконьей крови обильно растекался вокруг — царственный запах высших хищников. Почуяв его так близко, ювелир невольно напрягся и затаил дыхание. Парализующий, ввергающий в животный ужас старшие расы, запах не оставлял иных вариантов: перед ними страж.

Невероятно. Впервые в жизни Серафим видел разумного стража — он думал, об этом не могло идти и речи. А уж беловолосый и страж дракона одновременно! Убийственное сочетание.

— Здесь так оживленно, как на Ратушной площади, — видя, что никто не собирается начинать разговор, лорд Эдвард первым нарушил затянувшееся молчание. — Кажется, сегодня действительно не мой день.

В катакомбах было тихо, и голос его прозвучал отчетливо и объемно, преследуемый лёгким эхом.

Что и говорить: едва распознав присутствие правителя в подземном каменном тоннеле, ювелир понял, что опоздал — было бы мудрено не понять. Несмотря на это, неизвестно зачем судьба упорно сводила их с лордом Ледума, и с судьбой лучше было не спорить.

Обнаружив у себя пропавший «Глаз дракона», Серафим долго размышлял над этим странным преступлением. Молодой господин фамильной службы ювелиров оказался не так прост: как выяснилось, ему была не чужда определённая смелость решений, а напускная слабость его обернулась оружием. Слабость, которую никто не заподозрил бы в столь грандиозной афере. Даже сам Себастьян, что уж там, подсмеивался над глупой демонстрацией револьвера при встрече с Кристофером, совершенно потеряв бдительность и не приняв собеседника всерьёз. Он был искусно введен в заблуждение — и ошибся в нем, как и правитель Ледума.

Слабый враг — дурной враг. Тот, кто ударит в спину.

Ударит в тот единственный момент, когда сможет победить.

Однако, многогранность натуры Кристофера удивила его. Почти женская нежность сердца сочеталась в нем с расчетливостью ума и по-настоящему юношеской дерзостью.

— Мир тесен, а для врагов всякая дорога узка, — наконец собравшись с мыслями, тихо сказал гончар.

— Эрик, мой блудный сын, — дождавшись ответа, спокойным тоном продолжил лорд Эдвард, — а ты практически не изменился с нашей последней встречи, если зрение меня не подводит. Надеюсь, ты заполучил вечную молодость не тем же дрянным способом, что и я.

— Нет, милорд, — голос гончара был глух. Чем-то два этих голоса были созвучны, но чем-то — разительно, принципиально отличались. Так тусклая сталь боевого меча отличается по духу от стали парадных клинков, блестящих, но не предназначенных для убийства. — Я не продавал души драконам и не приносил им в жертву своих единокровных детей, если вы об этом.

Видя заклинателей рядом, Серафим вновь поразился удивительной внешности беловолосого. Никак нельзя была принять его за отца такого взрослого сына: мужчин легко можно было счесть за братьев. Вот ведь прихоти судьбы! Одолевали сомнения, кто из них старше, если, конечно, не брать в расчет тяжелого взгляда лорда и в целом его весьма растерзанного сейчас вида.