Возвращение в Оксфорд - Дороти Ли Сэйерс

— Но Сент-Джордж ведь этого не сделает?

— Не знаю, Гарриет. Почему бы и нет? Наш спектакль окончен. Да и кому он теперь интересен? Но Сент-Джорджу он может быть не так безразличен, как ему сейчас кажется.

— И вам тоже небезразличен, верно?

— Мне очень легко быть небезразличным, потому что не мне придется с этим возиться. Я всего лишь немолодой лицемер с поразительным талантом перекладывать тяжкий груз на чужие плечи. Моему племяннику не позавидуешь. Я бы предпочел прожить спокойную жизнь — и чтобы кости мои предали земле. Но меня не отпускает проклятая привязанность к замшелым истинам, хоть я и отрекаюсь от них из трусости, как мой тезка в Писании. Я стараюсь приезжать в дом так редко, как только возможно, и сюда тоже почти не езжу. Петух кричит слишком долго и слишком громко.

— Питер, я понятия не имела, что для вас это важно. Я бы очень хотела увидеть ваш дом.

— Правда? Тогда поедем как-нибудь. Я не буду утомлять вас своим семейством, хотя думаю, что матушка вам бы понравилась. Но мы выберем время, когда никого из родни там не будет — не считая десятка безобидных герцогов в семейном склепе. Все забальзамированы, бедняги, — так и пылятся там в ожидании Судного дня. Как это типично для семейной традиции — даже сгнить спокойно не дадут.

Гарриет не нашлась что ответить. Она боролась с ним пять лет и видела в нем только силу, а сейчас, за какие-то полчаса, ей открылись все его слабости одна за другой. И она не могла с чистой совестью спросить его: «Почему вы мне раньше этого не рассказывали?» — слишком очевиден был ответ. К счастью, он явно не ожидал от нее никакой реплики.

— Ох черт! — воскликнул он. — Вы видели, который час? Вы позволили мне заболтаться, и мы ни слова не сказали о деле.

— Я была только рада забыть о нем хоть ненадолго.

— Пожалуй, — сказал он, задумчиво всматриваясь в ее лицо. — Послушайте, Гарриет, давайте сегодня устроим день отдыха. Вы по горло сыты этим мерзким делом. Давайте лучше я вас пораздражаю для разнообразия. Это пойдет вам на пользу — всегда приятно обменять зубную боль на ревматизм. Тоже гадость, но другая. Мне нужно спешить на ланч, но он не займет много времени. Давайте-ка возьмем лодку и поедем кататься? В три на Модлин-бридж?

— На реке будет уйма народу. Черуэлл не тот, что раньше, особенно в воскресенье. Больше похоже на выходной в Маргите — граммофоны, купальники, все друг на друга наталкиваются.

— Ничего, поехали, потолкаемся и мы с остальными. Если только вы не хотите сесть в машину и умчаться со мной на край света. Но дороги еще хуже реки. А если мы найдем тихое место, то либо я начну вам докучать, либо мы займемся вашей дьявольской загадкой. Есть свои преимущества в том, чтоб оставаться на людях.

— Хорошо, Питер. Как хотите.

— Значит, Модлин-бридж в три. Поверьте, я не уклоняюсь от вашей проблемы. Если мы не решим ее сами, то найдем кого-то, кто решит. Нет ни морей непроплываемых, ни земель незаселяемых.[207]

Он встал и протянул руку.

— Питер, вы надежны как скала. Как тень от высокой скалы в земле жаждущей.[208]И о чем вы думаете, дорогой мой? В Оксфорде не приняты рукопожатия!

— Слоны ничего не забывают, — отозвался он, легко прикоснувшись губами к ее пальцам. — Я привез с собой немного космополитической учтивости. Кстати, об учтивости — я опаздываю на ланч!

Он схватил мантию и шапочку и был таков прежде, чем она успела подумать, не проводить ли его до привратницкой.

— Даже к лучшему, — сказала она себе, глядя, как он несется по двору, словно студент. — Он и так опаздывает. Надеюсь, он не взял мою мантию вместо своей. Впрочем, это не важно. Мы примерно одного роста, и моя мантия довольно широка в плечах, так что разницы никакой.

И она подумала, как это странно: между их мантиями и правда нет никакой разницы.

Гарриет улыбалась, переодеваясь для речной прогулки. Если уж Питер так привязан к уходящим традициям, то на реке вполне можно придерживаться довоенной манеры в поведении, гребле и одежде. Особенно в одежде. Современная версия мужской моды на Черуэлле — мешковатые шорты или линялый купальный костюм, небрежно завернувшийся на талии. Женская мода требовала лишь купальника и (для тех, у кого слишком нежные ступни) цветных пляжных сандалий. Гарриет покачала головой — солнце казалось не только ярким, но и жарким. Но она не готова потрясти Питера видом загорелой спины и ног, искусанных комарами. Нет уж, она оденется респектабельно и удобно. Декан, встретившись с Гарриет под буками, с преувеличенным изумлением оглядела ее белоснежный полотняный костюм.

— Если бы дело происходило лет двадцать назад, я бы сказала, что вы идете на реку.

— Я и иду — рука об руку с горделивым прошлым.

Мисс Мартин тихонько застонала:

— Боюсь, вы будете бросаться в глаза. Сейчас так никто не делает. Вы одеты, чисты и прохладны. И это в воскресный день! Мне за вас стыдно! Надеюсь, хотя бы этот пакет у вас под мышкой — записи эстрадной музыки для граммофона.

— Увы, — сказала Гарриет.

В пакете был дневник, куда она записывала все подробности шрусберского дела. Она решила, что лучше всего отдать его Питеру: пусть возьмет с собой и изучит на досуге. Тогда он сможет решить, что делать дальше.

Она пришла к мосту вовремя, но Питер был уже там. Эта его старомодная вежливость дополнительно подчеркивалась тем, что рядом на плоту сидели разгоряченные и раздраженные студентки Шрусбери — мисс Флаксман и еще одна девушка — явно в ожидании своих кавалеров. Гарриет позволила Уимзи взять у нее пакет, церемонно подать ей руку, помогая войти в лодку, устроить ее на подушках, — по его ироничному взгляду она видела, что он отлично понимает причину ее необычайной покорности.

— Как вы предпочитаете: вверх или вниз по течению?

— Вверх — более людно, но дно лучше, вниз до развилки ничего, но потом придется выбирать между густым илом и городской свалкой.

— Кажется, это трудный выбор между двух зол. Но вы только прикажите! Как жадная акула слух мой ловит божественного голоса приказ.

— Господи! А это вы откуда взяли?

— Вы не поверите, но эта душераздирающая концовка сонета принадлежит Китсу. Да, это ранние стихи, но есть вещи, которые не может извинить даже молодость.

— Поплыли вниз. Мне нужен покой, чтобы оправиться от шока.

Он повернул лодку и, взявшись за шест, аккуратно прошел под мостом.

— Несравненная женщина! Позволили мне расправить павлиний хвост перед этой парочкой покинутых Ариадн. Хотите проявить независимость и взяться за шест? Признаюсь, грести гораздо интереснее, чем сидеть сиднем, а именно желание делать все самое интересное и составляет девять десятых галантности.