Офицер разведки - Владимир Геннадьевич Поселягин

и этих из восьми диверсантов двоих живыми взяли, хотя и серьезно раненными. Они подтвердили, имели задание уничтожить командование дивизии. Особисты велели мне осмотреть всех, я еще двух опознал, остальных не видел. Ну и рапорт велели написать о встрече в лесу. Еще возмущались, что не сообщил о них. Сказал, что в Барановичах на вокзале услышал о том, как патруль вел бой с бандитами. Решил, что это они, которых я видел. Да и уехал уже, времени не было все проверять. Вот так сняли с меня показания и отпустили.

А через два часа дивизия выступила по дороге на Гродно, причем почему-то пешком. И думаю понятно, что мои действия не остались без последствий. От командования дивизии была вынесена мне благодарность, а лично от комдива упали треугольники на петлицы. Ну да, мне присвоили звание младшего сержанта, информацию уже внесли в красноармейскую книжицу. Да что это, я успел до выхода прикрепить треугольники, старшина выдал из своего запаса, не только на гимнастерку, но и на шинель. Она скаткой через грудь была.

Я нес миномет, а мой подчиненный, красноармеец Синцов, которого я звал только как Студент, – четыре кофра с минами. Тяжело, знаю, но надо. А ведь еще есть личное оружие, вещи. Вещмешок у меня за спиной. На нем двунога, а ствол и опорная плиту нес на плече в сборе. События со схваткой с диверсантами довольно долго обсуждаемая тема, даже сейчас шли, и многие вспоминали, анализируя ее. Я же размышлял о том, что плохо винтовку почистил, времени не было нормально это сделать, наспех все. Встанем на отдых, еще раз почищу. А пока поглядывал по сторонам и нес немалый вес миномета. Впрочем, это легкое оружие, и дальность невелика, даже километра нет, вот батальонный или вообще полковой, это да. Так что зря жалуюсь. А вот то, что особист наш полковой в курсе, что я разжалованный командир, удивило. Это видимо внесли в мой учетный лист в военкомате, и тот прочитал его. Ну профессионализму его можно только позавидовать, ладно бы не спалили меня. Хотя я особо и не переживал, не успеют. Скоро не до этого будет, Минск в окружении окажется, и будем выходить к своим, а там уже проверку не проведешь, все в Минске осталось, или досталось немцам или было сожжено. Поэтому я буду выходить не один, с бойцами роты. Ну со Студентом хотя бы. Это так, прикидки. Мы еще даже с немцами не встретились. Диверсанты не в счет. Тут я да, засветился, чему не сильно рад. Бонус, конечно, получил, но и внимание к себе привлек.

Мы уже километров десять отмахали. Наш полк не передовой, перед нами артиллерийский полк шел, на конной тяге, лепешки часто попадались. А перед ним первый полк. Да и за нами изрядно подразделений дивизии шло. Быстро же ее сформировали. Да еще не одни шли, Добровольческий батальон московского ополчения прибыл сегодня, его придали нашей дивизии. Где-то впереди двигался. Слухи, они такие слухи. Скорее бы дали время на отдых, у меня уже вся гимнастерка мокрая от пота. Да и не я один такой, некоторые еле шли, шатаясь. Тут я заметил кое-что и цыкнул зубом недовольно. Ну вот опять.

– Передайте, ротного к Одинцову, срочно.

Просьба пошла дальше по строю, ротный шел во главе нашей колонны, так что тот встал и стал ожидать. Да уж, выставил его. Младший сержант к себе старшего лейтенанта требует. Казус. Точно в наряд отправит или еще что сделает.

– Что случилось? – прямо спросил тот.

– Снова тех диверсантов опознал. Вот те трое связистов, что связь проверяют, у грузовика. Всех трое видел тогда в лесу.

О чем я, тот в курсе, слышал все от начала и до конца, когда сообщил о диверсантах у штаба.

– Понял, – покосившись в сторону связистов, тот пробормотал: – О, так они там не одни? В траве кто-то прячется. Похоже, прикрытие.

Все это мы обсуждали, не сбавляя шаг, приказа останавливаться не было. Старлей, придерживая планшетку, побежал вперед, там где-то командование полка, видать доложить, а мы так и шли. Над бойцами роты стоял глухой рокот разговоров, те, кто слышал, о чем я сообщил ротному, передавали дальше, многие оборачивались поглядеть на врагов в нашей форме, но мы так и уходили дальше. И только минут через десять позади донеслась заполошная стрельба. Даже пулеметы работали. Около минуты, потом все стихло. Видимо взять диверсантов тихо не получилось. Прав был ротный, у них было прикрытие. Мы же еще два километра прошли, пятнадцать за раз отмахали, для начала неплохо, и объявили привал на полчаса. Я тут же велел Студенту снять обувь, у него, как и у меня, ботинки с обмотками, и чуть задрать ноги, так и лежали. Вскоре заметно легче стало, кровь к голове прилила. А тут рядом остановилась легковая машина, ГАЗ-А, та, что фаэтон, верх опущен был, и наш полковой особист крикнул:

– Одинцов, в машину!

Медлить я не стал, велел Студенту заботиться о миномете и со всеми вещами в руках, с винтовкой, заскочил в машину, та развернулась и поехала к месту, где я связистов видел. Пока ехали, портянки намотал, боты надел и обмотки наматывал. Как раз успел, мы приехали и остановились. Ну да, как и предполагал, вызвали опознать бандитов. Я и опознал восьмерых, застопорившись на одном крепком сержанте.

– Вот этот тогда в форме командира был. А тут уже сержант.

– Это нормально им часто личину менять. Значит, из восемнадцати диверсантов, что вы тогда в лесу видели, опознано двенадцать. Где-то еще шестеро бегают, – пробормотал лейтенант госбезопасности, что вел опрос и протокол. Тут не только наши особисты были, но и вот представители НКВД. Откуда взялись, не знаю.

А так выяснят, взяли двух пленных, один ранен, другой без царапинки. Разговорят, уже колют. Посмотрев на ряд бойцов, что погибли при захвате, шестеро их, я вздохнул. Так что я расписался в опросном листе и свободен. Пришлось бежать к месту отдыха своего полка. Все обочины заняты, бойцы дивизии отдыхали. Чертовы диверсанты. А как добежал, приказ начать движение, и не отдохнул, получается. Ничего, миномет на плечо и двинули дальше. За день пару раз попадали под налеты, один раз это были «лаптежники», те самые, что с неубирающимися шасси. Да, действительно та еще хрень. Это реально страшно, мы лежали, бомбы рвались, и от толчков почвы чуть не на полметра подбрасывало. Вечером постояв в очереди к полевой кухне, мы были из тех счастливчиков, что имели свою,