Тяжесть слова - Екатерина Ивановна Гичко

носилки и помог выбраться сперва матери, а потом мне, и я с восторгом уставилась на четырёхъярусное здание с красно-коричневой черепичной крышей, кокетливо украшенной разноцветными, сверкающими в солнечных лучах фонарями. Госпожа Нориш рассказывала, что здание имеет форму квадрата, внутри которого располагается весьма уютный и очень уединённый тенистый дворик. Само здание обступал обширный парк, откуда доносились весёлые голоса и заливистый женский смех. Я ощутила неожиданную оторопь.

– О, вы уже приехали!

Нам навстречу поспешила стройная женщина в закрытом, несмотря на жару, платье. В женщине я узнала госпожу Тавриду. Она сердечно обняла довольно пискнувшую наагасахиа, затем прижала к груди меня и повернулась к Аршавеше. Тот неохотно склонился и позволил женщине не только обнять себя, но расцеловать в обе щёки.

– Плохо выглядишь, бабуля, – буркнул мой невоспитанный муж.

Я уж думала, что госпожа Таврида рассердится, но она рассмеялась.

– Всего лишь плохо? Что ж, против обыкновенного «отвратительно» это очень хорошо.

На приёме мне показалось, что госпожа Таврида куда строже, но сейчас она весело улыбалась и выглядела очень счастливой. Впрочем, если припомнить, как наагалей Вааш на приёме постоянно целовал жену и размазывал краску на её лице, то возмущалась наагалея не так уж рьяно, чтобы обуздать мужа, и, наверное, только хотела казаться строгой.

Госпожа Таврида развернулась и подозвала к себе двух нагов из охранников, стоявших у стены. Они подхватили мои сундуки и поползли в сторону школы. Я успела заметить, что некоторые из мужчин весьма заинтересованно прошлись глазами по спине и ягодицам наагалеи, но эти взгляды заметила не я одна. Арш приподнял губу, оскаливаясь, и рассерженно зашипел, притягивая бабушку хвостом к себе. Та растерянно посмотрела на него.

– Защищаю достояние семьи, – с достоинством объяснил он и недовольно проворчал: – И что они в тебе находят?

– Арш, – наагасахиа Нориш строго посмотрела на сына и подхватила меня под руку, – хватит обижать бабушку.

– О, не переживай, – госпожа Таврида обняла совсем скисшего внука, – он с детства был ревнивым букой.

– Веди себя хорошо, – строго велела госпожа Нориш. – Я отведу Таюну и вернусь.

Я бросила взгляд на печального, донельзя расстроенного мужа и ощутила глухую тоску. Последние дни он был очень рассеян, и сегодняшний день не стал исключением. Коса растрёпана, пояс перекручен, лицо посерело и осунулось. Боги, ну зачем мне эта школа? Разве плохо Арш меня учил? Нам весело было, хорошо вместе. Мне вдруг стало так плохо, что захотелось развернуться и броситься назад. Сказать, что я возвращаюсь домой, что не хочу учиться здесь… Лишь бы он не был таким расстроенным и опечаленным! Если бы не госпожа Нориш, наверное, я так и поступила бы.

– Наши мужчины умеют давить на жалость, – доверительно прошептала она мне.

Внутри слабо вскипело возмущение. Я верила, что печаль Аршавеше не наигранная, но всё же позволила увлечь себя к большим дверям. Обернувшись последний раз перед тем, как переступить порог, я со слезами посмотрела на поникшего мужа, которого утешающе поглаживала по руке госпожа Таврида.

Глава 24

Тихая радость дождливой ночи

– Что за кислый вид? – громыхнуло над моей головой.

Я испуганно встрепенулась и уставилась на бандитское лицо господина Вааша.

– Это из-за Аршавеше. – Голос госпожи Нориш звучал и укоризненно и виновато.

– Ничего, поскучает, жарче любить будет. – Наг подмигнул мне, и я неудержимо залилась краской. – Оставляй её мне, я сам всё покажу и познакомлю с кем надо. Ползи, утешь этого обиженку.

– Таюна, ничего не бойся и не волнуйся. – Наагасахиа поцеловала меня в щёку. – Я приеду к тебе завтра, а на выходные мы заберём тебя домой. Не скучай.

Я с грустью проводила свекровь глазами и с опаской посмотрела на огромного наагалея.

– Не тушуйся, – он приобнял меня огромной ручищей за плечи, – лучше осмотрись. Красота же?

Я неохотно вскинула голову и невольно моргнула от яркого солнечного света, проливающегося в узкие оконца, веером расходящиеся по круглому потолку. Я удивлённо приподняла брови, не понимая, как так. Ясно же видела, что крыша скатная, не круглая, да и высота холла на четыре яруса не тянула. Наагалей ясно понял моё затруднение:

– Она только спереди такая, – отпустив меня, он сложил ладони домиком, – а потом вниз ступенями идёт. У нас там сад. Девочки тебе потом покажут.

Сад на крыше? Я огляделась с бо́льшим энтузиазмом, отметила две винтовые лестницы с уже знакомыми ступенями. В тот момент, когда я обратила на них внимание, вниз с визгом скатилась нагиня.

– У нас здесь очень красиво, тебе понравится, – заверил меня наагалей. – Первые дни все тоскуют, а потом входят во вкус, чуют свободу, и начинается… Вот, кстати, познакомься.

Я обернулась и увидела высокого худого нага с потускневшим зелёным хвостом, седыми волосами и морщинистым лицом.

– Господин Арреши́р будет твоим переводчиком и личным учителем по наагатинскому языку. Это наагасахиа Таюна.

– Рад знакомству. – Наг обратился ко мне по-нордасски.

– Переводчик? – переспросила я.

– Конечно, – как само собой разумеющееся ответил наагалей Вааш. – По-давридански, я слышал, ты почти не говоришь, а по-нордасски мало кто из девочек говорит. Поэтому уроки ведём на языке большинства – наагатинском. Ничего, справишься.

– Справлюсь? – поразилась я. – Нет, я понимаю, всё правильно, но… Я же буду отставать. Может, я лучше… – Я посмотрела на дверь.

– Ничего страшного, – уверил меня наагалей. – У нас некоторые и по десять лет учатся, не выгоняем. Так что не бойся.

Десять лет?! Арш с ума сойдёт!

* * *

День прошёл очень тяжело, и я начала жалеть о своём решении ещё сильнее. Господин Аррешир помогал мне со всей ответственностью, был очень доброжелателен, остался со мной после уроков и помог разобраться с заданиями. Но сидеть на занятии, ощущать на себе десятки любопытных женских глаз и не понимать ничего из того, что говорят преподаватели, было слишком тяжело. Я пыталась вслушиваться в звуки малознакомой речи и в тихий голос господина Аррешира, который переводил для меня сказанное. Голова болела и пухла, и мне казалось, что я невероятно глупа.

Другие ученицы не спешили знакомиться со мной, только смотрели с любопытством, перешёптывались и взволнованно шевелили хвостами. Если честно, я их боялась. Они были такими великолепными, с красивыми яркими хвостами, уверенные в себе. И рядом с ними я ощущала себя неприглядной и серой.

Обедала и ужинала я в компании господина Вааша и госпожи Тавриды, за что была им очень благодарна. Если на уроках одноклассниц отпугивал господин Аррешир, то в трапезной их бы никто не остановил, а я не чувствовала себя готовой к новым знакомствам. Да и настроение было