Ужас на поле для гольфа - Сибери Куинн

– Ах, про тайну? – ответил он, подавляя зевок и зажигая сигарету. – Это просто, друг мой, а тут такие вкусные пироги… однако, я отвлекаюсь. Когда сначала я обнаружил несколько странных самоубийств в течение одной маленькой недели, я был заинтересован, но не очень озадачен. С самого начала люди убивали себя, и все же… – он неодобрительно пожал плечами, – что заставляет гончую вынюхивать свою добычу, военную лошадь фыркать перед битвой? Кто может ведать?

Я сказал себе: «Несомненно, этих смертей больше, чем в газетах. Я буду расследовать». От коронера до гробовщиков, а от гробовщиков до врачей – да, parbleu! И к фамильным резиденциям я также отправился, собирая тут и там крупицы информации, которая, казалось, ничего не говорила, но которая могла означать многое, если я имел другую информацию, чтобы добавить к ней.

Одна вещь, которую я установил раньше: в каждом случае самоубийцы должны были послушать этого преподобного Мунди накануне или тем же вечером, когда они кончали с собой. Это, пожалуй, не значило ничего, но – возможно, – что-то и значило. Я решил послушать этого мсье Мунди своими ушами; но я не должен был слышать его слишком близко.

Простите меня, друг мой, за то, что я сделал из вас морскую свинку для своего лабораторного эксперимента. Я оставил вас впереди, в то время как преподобный джентльмен проповедовал; а сам пробрался в заднюю часть зала и использовал свои глаза и уши.

Что случилось той ночью? Почему мой добрый, милый друг Троубридж, который за всю свою жизнь не совершил больше ничего плохого, кроме как бездумно убил маленького, такого безобидного котенка, почти готов был к самоубийству. Но я не спал, друг мой. Только не Жюль де Гранден! Всю дорогу домой я видел, что вы были рассеянны, и я боялся, что что-то случится, и поэтому я был рядом с вашей дверью, а глаз и ухо попеременно были приклеены к замочной скважине. Parbleu, я не вошел в комнату раньше ни на одну маленькую секунду!

«Это действительно странно, – сказал я себе. – Мой друг слушает этого проповедника и едва не уничтожает себя. Шестеро других услышали его и убили себя. Если друг Троубридж был преследуем призраком мертвого котенка, почему бы те другие, которые, без сомнения, обладали печальными воспоминаниями, не были преследуемы своими могилами? Нет причин, по которым так не должно быть».

На следующее утро нас вызывают к молодой мадемуазель Уивер. Она тоже слышала проповедника; она тоже пыталась покончить с жизнью. И что она говорит нам? То, что она слышала голос своей мертвой подруги, убеждавший ее убить себя.

«Ага! – говорю я себе. – То, что приводит к самоубийству, может быть вызвано страхом или, возможно, любовью, или тем, что наиболее сильно повлияло на человека. Мы должны увидеть этого мсье Мунди. Возможно, он может рассказать нам многое».

Пока я не вижу света, я все еще в темноте, но далеко впереди я уже вижу отблеск обещанной информации. Когда мы видим мсье Эверарда Мунди, и он рассказывает нам о своем опыте – о том сеансе много лет тому назад, – parbleu, я вижу все, или почти все. Итак, он действовал как посредник для проклятия старой колдуньи? – Он поднял одно плечо и вопросительно посмотрел на меня.

– Откуда мне знать? – отвечал я.

– Верно, – кивнул он, – откуда? Вне всякого сомнения, это был какой-то дух; какого рода, мы не знаем. Возможно, это был дух какого-то несчастного, который уничтожил себя и, как следствие, был связан с землей. Есть такие. И, поскольку, как в пословице, страдание любит компанию, так и эти несчастные стремятся заманить других присоединиться к ним в их несчастном состоянии. Или, может быть, это был Элементаль.

– Что? – вопросил я.

– Элементаль – Неутрариан.

– Что за черт?

Не ответив, он вышел из-за стола, прошел в библиотеку и возвратился с красным томиком в руке.

– Вы читали мсье Россетти?[179] – спросил он.

– Да.

– Возможно, вы помните его поэму «Райская обитель»?

– Гм; да, я читал, но ничего не смог понять.

– Вполне возможно, – согласился он. – Ее смысл почти неясен, но я просветлю вас. Attendez-moi!

Листая тонкие страницы, он начал читать выборочно:

– Понимаете, друг мой?

– Нет, пусть меня повесят на суку.

– Хорошо. Тогда, согласно талмудическим знаниям, до того, как была создана Ева, у Адама, нашего первого отца, была демоническая жена по имени Лилит. И у нее было много детей, но не людей, а все же демонов. За свои грехи Лилит была изгнана из райской обители, и Адаму была дана в жены Ева. Вместе с Лилит было изгнано все ее потомство от Адама, а Лилит и ее полулюди-полудемоны объявили войну Адаму и Еве и их потомкам навеки.

Эти потомки Лилит и Адама с тех пор бродят по земле и воздуху, бесплотные, не имея тел, подобных людям; но они всегда наполнены ненавистью к плоти и крови. Потому что они были первой или старшей расой: их иногда называют элементалами – в древних знаниях; иногда их называют неутрарианами, потому что они не являются ни людьми, ни полностью бесами. Я не понимаю разницы, мне все равно, как они называются, но я знаю то, что знаю.

Я думаю, что древние евреи, неверно истолковывающие увиденные ими явления, объясняли их такими фантастическими легендами. Нам говорят, что эти неутрариане или элементалы – нематериальные существа. Абсурд? Не обязательно. Что такое материя? Электричество, возможно, – великая система миропорядка во всей вселенной и в миллионах миров, простирающихся на всю бесконечность.

Очень хорошо, до сих пор; но когда мы говорим, что это электричество, что мы можем сказать, если кого спросят: «Что такое электричество?» Я думаю, это модификация эфира. «Очень хорошо, – скажете вы, – а что такое эфир?» Parbleu, я не знаю. Вещества – или материи – вселенной мало, есть что-то еще, больше, чем электроны, текущие во всех направлениях. Здесь электроны балансируют и образуют то, что мы называем твердыми камнями и деревьями, а также мужчинами и женщинами. Но могут ли они не сливаться с другой скоростью или вибрацией, чтобы формировать существ, которые являются реальными – с амбициями, любовью и ненавистью, подобными нашим, но по большей части невидимым для нас, как и воздух? Почему нет? Никто не может честно сказать: «Я видел воздух», но никто не настолько глуп, чтобы сомневаться в его существовании по этой причине.

– Да, но мы можем видеть эффекты воздуха, – возразил я. – Воздух в движении, например, становится ветром и…