Ужас на поле для гольфа - Сибери Куинн

– Ладно, сор, – начал извиняющимся тоном Костелло, – я не знаю, почему вы ничего не слышали о пропаже головы Крейвена, если в офисе коронера толчется столько много людей, что черт его знает. Но это не самая странная часть дела, на чертов взгляд – прошу пардону за выражение, сор. Спросите этих парней, – он указал на офицеров, которые торжественно подтвердили его замечание, прежде чем он произнес его. – У этих парней патрульный маршрут проходит мимо дома Крейвена, и они оба клянутся, что видели его на переднем дворе утром того дня, когда его нашли мертвым и решили, что он мертв уже несколько дней!

Итак, дохтур де Гранден, я всего лишь полицейский, а Каллагэн и Шипперт всего лишь пара запряженных быков. У нас не было никакого образования, но все врачи в офисе коронера должны знать, о чем говорят, когда говорят, что гнилостное состояние тела показало, что Крейвен был мертв несколько дней. Точно так же… – Он помолчал, бросив взгляд на своих двух сотоварищей в голубой форме.

– Nom d’un bouc, продолжайте же, продолжайте! – взмолился де Гранден. – Я жажду дальнейших подробностей, а вы медлите со своей историей, как гадкий мальчишка, дразнящий собаку кусочком мяса! Продолжайте, умоляю вас!

– Ну, сор, как я сказал, – продолжал детектив, – я не собираюсь быть ни врачом, ни кем-то там еще; но я поклянусь на Библии, что мистер Крейвен не был мертв несколько дней, когда они нашли его в своем саду. Ранним утром, в тот самый день, когда его нашли, я проходил мимо его дома после того, как всю ночь просидел на службе, и я видел своими обоими глазами, как он стоял на переднем дворе, как я вижу вас в эту минуту, сор. Каллагэн и Шипперт, возвращавшиеся с ночного дежурства, проходили мимо дома не более чем через час после этого, и они видели, что он тоже стоит посреди цветов.

– Э, вы в этом уверены? – спросил де Гранден, его голубые глазки сверкнули с интересом.

– Положительно, – ответил Костелло. – По мне, так я мог бы увидеть призрака, и Каллагэн мог бы тоже, – потому что мы ирландцы. И маленький народец показывает себя нам, тогда как они не являются в дневное время остальным. Но Шипперт, если увидит банши[182] на могиле убийцы, расчесывающую волосы ножкой мертвого цыпленка, задаст ей трепку, если ее визг не потревожит соседей, а потом прикажет ей заткнуться и пойдет дальше, или прогонит, чтобы не нарушала порядок. Поэтому, если Шипперт говорит, что он видел, как мистер Крейвен ходил в своем саду через полчаса после восхода солнца, – значит – это был мистер Крейвен, а вовсе никакой не призрак. Я клянусь в этом.

– Morbleu, и вы ничего не сказали коронеру на следствии? – спросил де Гранден, вытаскивая сигарету из кармана жилета, как фокусник, вынимающий кролика из шляпы, но забыв в волнении зажечь ее. – Разве вы не сообщили об этом мсье le coroneur?

– Нет, сор; мы не были приглашены на расследование. Я сообщил о том, что видел, в главное управление, когда услышал, что они нашли тело мистера Крейвена. А Каллагэн и Шипперт сделали то же самое на своем участке. Но все, что они сказали нам, было: «ерунда». Это было так, сор. Видите, когда мы все трое поклялись, что мы видели этого человека в то утро, а врачи все поклялись, что он должен «быть мертвым почти неделю» до того, как его нашли, – они решили, что мы все ку-ку, и больше не обращали на нас внимания.

– Nom d’un porc! Вот как? – рявкнул де Гранден. – Они сказали вам, друг мой, что вы варите компот! Вам, кто помогал Жюлю де Грандену во многих делах? Mordieu, это оскорбление! Я пойду к этим canaille, я брошу в эти глупые лица, что они не обладают мозгом морской свинки! Я, Жюль де Гранден, сообщу им…

– Не волнуйтесь, сор, прошу вас, пожалуйста, – попросил Костелло. – Если вы дадите волю чувствам в офисе коронера, это принесет нам больше вреда, чем пользы. Но вы можете оказать нам большую помощь по-другому, если хотите.

– Morbleu, говорите, друг мой, просветите меня, – согласился де Гранден. – Если в этом деле есть тайна, – а тайна, несомненно, есть, не бойтесь, что Жюль де Гранден будет спать, есть или пить, пока не объяснит ее! – Он налил себе еще одну чашку кофе и выпил ее в два огромных глотка. – Давайте, mon brave. Что вы хотите, чтобы я сделал?

– Ну, сор, – ирландец ухмыльнулся в ответ на восторженное предложение де Грандена, – мы знаем, какие у вас были все роды́ и виды опытов с мертвым народом, и было бы здорово, если можно, пойти с нами в дом Крейвена и осмотреть помещение, сор. Может, вы сможете что-то обнаружить такое, потому что они издеваются над нами, что, мол, мы видели мистера Крейвена через несколько дней после того, как доктор сказал, что он убит, так и есть. Все равно, что бы они ни говорили в офисе коронера, – добавил он упрямо, – человек, который достаточно хорошо ходил вокруг своего собственного двора в половине четвертого утра, не был мертвым несколько дней, когда был найден в том же дворе через несколько минут после четырех часов того же дня. Это то, что я говорю, и Каллагэн и Шипперт говорят то же самое.

– Конечно, – торжественно подтвердили офицеры Каллагэн и Шипперт.

– Parbleu, mes amis, – согласился де Гранден, поднимаясь от стола. – Я считаю вашу логику неопровержимой.

– Поедемте, Троубридж, мой друг, – поманил он меня, – поедем в этот дом, где люди, которые умерли несколько дней назад, – parbleu! – прогуливаются на передних дворах.

Он любезно придержал дверцу автомобиля перед тремя офицерами, а затем прыгнул на переднее сиденье рядом со мной.

– Троубридж, старина, – прошептал он, пока я приводил машину в движение, – я серьезно думаю, что в эту ночь у нас будет прекрасное приключение. Спешите! Я начну сразу же, тотчас!

Коттедж Крейвена стоял в центре четырехакрового участка; низкая изгородь отгораживала его от старой военной дороги; восьмифутовая кирпичная стена окружала три другие стороны. Хотя передний сад был достаточно запущен, возле дома не было деревьев, поэтому у нас был беспрепятственный обзор двора в ясном майском лунном свете.

– Именно здесь они его нашли, – офицер Шипперт добровольно обратил наше внимание на клумбу из флоксов, которая все еще была примята чем-то тяжелым. – Он стоял почти рядом вот с этой клумбой, когда я видел его в то утро, и, должно быть, упал там, где стоял. Я не понимаю, что… Что за дьявол? – он внезапно вытащил руку из массы цветущих растений, схватившись от боли за пальцы.

– Поранился, Шип? – небрежно спросил Каллагэн. – Я и не знал, что у них колючки.

– Да, поранился, – ответил офицер Шипперт, показывая длинную острую деревянную щепку, впившуюся в его палец. – Эта штука была прямо посреди цветов… а-а, Боже мой! Каллагэн, Костелло, я слепну… я умираю!

С возгласом не то всхлипа, не то удушья, он соскользнул вперед на землю; его крепкое тело примяло цветы, согнувшиеся под весом безголового тела Крейвена примерно сорок восемь часов назад.