Убийство моей тетушки. Убить нелегко (сборник) - Ричард Халл

Тут и думать было нечего – конверт подбросил мистер Барраклаф. И понятно зачем: чтобы направить следствие по ложному следу.

Инспектору все стало окончательно ясно после разговора с нами. Я рассказала, как разносила чай, и он понял, что мистер Барраклаф насыпал яд в обе чашки еще у себя в кабинете. Подумать только, он сделал это прямо у меня под носом, а я ничего не заметила. Может быть, это случилось, когда он брал сахар? Потом мистер Барраклаф зашел в кабинет мистера Латимера, где сначала ударил умирающего по лицу, а затем рассыпал по полу ядовитые кристаллы. В своих записках позднее он все это описал так, как ему было нужно.

Бить по лицу умирающего человека жестоко, но мистер Хупингтон пояснил, почему он так сделал. Ему нужно было навести подозрение на мистера Спенсера, якобы он мстит за случай при переходе улицы. Но мистер Барраклаф кое-чего не учел и за это поплатился. Дело в том, что ссадина под глазом у мистера Латимера могла образоваться, пока он был еще жив. Но яд уже начал действовать, поэтому посинение кожи было не таким, как у живого человека. Мистер Хупингтон сказал, что мертвому поставить синяк невозможно. Я так и не поняла почему, но это неважно.

Приятно осознавать, что мне удалось помочь инспектору разобраться, кто из боссов куда тогда заходил. Мистер Барраклаф утверждал, что он слышал, как мистер Спенсер заходит в кабинет к мистеру Латимеру, а потом возвращается к себе. А мне показалось, что открывалась дверь мистера Барраклафа и это он заходил к мистеру Латимеру. Я повторила это на разбирательстве у коронера, но присяжные в конце концов решили, что в кабинете мистера Барраклафа было лучше слышно, какие открываются двери. Это действительно так, но инспектор Хупингтон вскоре убедился, что я была права.

Инспектор также объяснил мне, зачем мистеру Барраклафу понадобилось дополнять дневник мистера Латимера. Сначала план у него был такой: он убивает мистера Спенсера и подставляет мистера Латимера, будто это сделал он. Тем самым он убирал с дороги сначала одного, а потом другого. Уликой против мистера Латимера должен был послужить его дневник, где описано, как он был зол на мистера Спенсера. Чтобы все выглядело убедительно, мистер Барраклаф добавил от себя целые страницы. Но главной его целью было убрать мистера Спенсера. Он его ненавидел. Тот был умнее, образованнее и лучше его во всех отношениях.

Но позднее, когда мистер Барраклаф добрался до записок мистера Спенсера, у него созрел план представить все так, как будто они убили друг друга. Так, как это описано в его сочинении. Очень помогло ему то, что мистер Латимер действительно в тот день посылал меня за расписанием публикаций нашей рекламы в «Дейли мейл».

Эту версию он начал предлагать инспектору так назойливо, что, наверное, в конце концов сам в нее поверил. Эти записи он создал специально, чтобы все видели, что он чист. Хотя инспектор говорит, что в нем есть несколько мест, которые наводят на подозрения.

С конвертом на балконе все было ясно. Таким способом мистер Барраклаф хотел подставить мистера Латимера. Вторую коробку в ящик мистера Спенсера он подложил, надеясь, что сначала инспектор подумает, что мистер Спенсер перепутал коробки и вместо «Флукицида» принял яд, а потом разберется и поймет: это был хитрый замысел мистера Латимера, сбивающий с толку полицию. Для меня это все было слишком сложно, я совершенно запуталась, но инспектор Хупингтон считал, что мистер Барраклаф все умно придумал, только перестарался.

Затем было разбирательство у коронера, но инспектор продолжал собирать улики, уже понимая, что мистер Латимер ни в чем не виновен. По всем свидетельствам, он был ленивым, недалеким и слабовольным человеком. Совершить убийство у него не хватило бы мужества. Мистер Спенсер тоже не стал бы бить по лицу умирающего, это совершенно не было на него похоже.

Помню то утро, когда инспектор наконец собрал нужные улики и получил ордер на арест подозреваемого. Мистер Барраклаф куда-то уходил, а вернувшись, тяжело опустился в кресло со словами:

– Все кончено… кончено.

Тут инспектор вошел к нему и спросил:

– Что кончено?

Я не могла удержаться и вошла следом, хотя Перси был против. Мистера Барраклафа мое появление вывело из себя настолько, что он начал оскорблять меня, эти слова я не могу здесь воспроизвести.

Тем временем инспектор показал ему ордер на арест и предъявил обвинение, попросив держать себя в руках, но мистер Барраклаф не унимался. Повторял, как он жалеет, что до сих пор нас не уволил.

Тут вмешался Перси, он к тому времени тоже вошел в кабинет. Сказал, что это ему на руку, иначе некому будет вести бизнес в его отсутствие.

– Ты прекрасно знаешь, что я уже сюда никогда не вернусь, – мрачно проговорил мистер Барраклаф. – Так что начинай руководить «Агентством». Тебе никто мешать не будет. Приступай.

Я на мгновение представила, как бы это было замечательно. Перси очень толковый, да и я бы изо всех сил старалась ему помогать. Но тут мистер Барраклаф горько рассмеялся:

– Вот только «Агентство» уже перестало существовать. После моего звонка Тонеску понял, что игра окончена, и сбежал, одному небу известно куда. Естественно, прихватив все деньги, что выручил от продажи своей гадости. А нашей фирме придется платить по контрактам на рекламу, которые мы заключили. Так что давай, начинай работу. Только сначала погаси долги.

Мы с Перси погрустнели, а мистер Барраклаф продолжил со смехом:

– Одно приятно: банк не оплатит чек, который я выписал этой стерве Хиггинс. – Он посмотрел на меня: – Значит, мои записи выкрали вы, мисс Уиндэм. Вернее, миссис Томас. Но я не удивлен: вы большая любительница подслушивать и подсматривать…

Продолжать говорить мерзости Перси ему не позволил, он подскочил и коротким ударом заткнул негодяю рот.

Мистер Барраклаф как будто ничего не почувствовал. Лишь чуть качнулся назад, затем повернулся к инспектору Хупингтону:

– Пойдемте отсюда. Я вам все расскажу, только избавьте меня от общества этих супругов. «Агентство» приказало долго жить, а следом моя очередь.

Мы встретились с ним еще один раз, на суде. Я с трудом заставила себя посмотреть на этого человека. Разбирательство длилось недолго. Он признал себя виновным по всем пунктам обвинения и не стал подавать апелляцию. Так что из процесса сенсации не получилось, и пререканий между адвокатом и прокурором не было.

То, что меня и Перси не вызвали для дачи показаний и не написали о нас в газетах, очень хорошо, потому что работу сейчас найти непросто. Особенно мне.

Пожалуй, следует объяснить, почему рукопись, которую мистер Барраклаф составил из дневника мистера Латимера, записей мистера Спенсера и своих, заканчиваю я.

Получилось так. Поскольку мистер Барраклаф полностью признал вину, то его записи в качестве улики на суде не понадобились. Но перед этим я напечатала их для инспектора Хупингтона, а после суда он любезно оставил записи мне и посоветовал их доработать, придать законченный вид.