Все дороги ведут в Рим - Роман Буревой

– Нет, – простонал Серторий и пошёл не разбирая дороги. Он боялся, что упадёт. А если упадёт, его убьют. Но он не упал.

Вечером того же дня его видели на Фламиниевой дороге. Он шёл пешком, обряженный в лохмотья, опираясь на суковатую палку. Как он миновал заставы Второго Парфянского легиона – неизвестно. Он шёл всю ночь. И весь следующий день, пока не упал от изнеможения и не уснул. Во сне он видел себя сидящим на вилле друга своего аристократа много лет назад. Они вновь сочиняли книгу. Только в этот раз их было пятеро. Почётное консульское место занимал гений Империи. Он тоже предложил свою фразу для их книги, процитировав Лукана: «Дело победителей угодно богам… » И всем эта фраза понравилась. Особенно Беренике. Она смотрела на гения Империи влюблёнными глазами. Но Серторий не ревновал её. И Марк, совершенно здоровый и молодой, в образе не солдата, а юного сына Нормы Галликан, держа на руке пурпурную бабочку, добавил:

– «Человек создан… чтобы любить себе подобных и находить счастье в общении с ближним»[53].

– А сами мы ничего не допишем от себя?

– Я добавлю, – сказал Марк и подбросил бабочку в воздух. Все молча следили, как лепесток огня порхает среди яркой зелени.

А потом пошёл дождь и смыл пирующих сочинителей. А от виллы аристократа остались одни руины.

Серторий проснулся. Он весь промок. Дождь был сильный, крупные капли били больно, как градины. Но в разрыве тёмных набухших туч уже мелькала ясная синева.

«Аристократ… » – подумал Серторий.

Аристократа они так и не нашли.

Возможно, его душа не воплотилась вновь. Он не пришёл. Или все-таки пришёл? Но так сильно изменился, что ни Береника, ни Серторий его не узнали? Марк умер, аристократ изменил… Может быть, поэтому они и проиграли?

Серторий поднялся, закутался в мокрый плащ и побрёл дальше. Тут только он заметил, что все ещё сжимает в руке затрёпанный кодекс Платона.

Пак прятался в разграбленном доме префекта. Вино кончилось ещё вчера. Голова болела. Было тоскливо. И вдруг послышались шаги. Тяжкий звук подкованных солдатских калиг – такие шаги ни с какими другими не спутаешь. Они все ближе, ближе. Пак и Децим спрятались за опрокинутый стол. Ещё двое схоронились в шкафу. А уже рядом. Замерли. И даже свет померк. И тут раздался смешок. И сам Пак неожиданно затрясся от смеха.

– Выходи! – грянул зычный голос.

Пак медленно выполз из-за поваленного стола. Человек в пурпурной тунике стоял, упёршись руками в бока, спиной закрывая световой поток из окна. И потому в комнате стало темнее. У незнакомца было осунувшееся серое лицо сорокалетнего побитого жизнью человека и алые прыщи юнца на щеках.

– Остальные тоже, – приказал незнакомец.

Дружки Пака покорно выползли. Один – из-за стола. Двое – из шкафа.

– Жрать хотите? – спросил неизвестный.

– Хотим, – отвечали дружно хором. – Жрать всегда хочется, – поддакнул Пак. – Даже после обеда.

– Тогда поехали.

– Куда?

– Виллу Бенитову грабить. Там запасов на три года вперёд. Мне загрузить поможете. А сколько унесёте – все ваше.

– Так ты…

– Я – патрон. И зовут меня Понтий.

Наперебой, буквально кубарем кинулись они из префектуры. Только во дворе Пак обнаружил, что бос. Сандалии он где-то снял, но вот где – не помнил, хоть убей. Загрузились в авто благодетеля. Ехали, орали песни. Мимо проплывали виллы. Но все сожжённые и разграбленные. Чужого добра всегда не хватает на всех.

Наконец доехали до какой-то усадьбы. Огромные яблони столетнего сада нависали над древней постройкой. Вокруг – только что скошенное поле. Впереди чёрная траншея – будто огромным когтем прорытая в земле борозда. Авто остановилось у полуразрушенной каменной ограды. Из домика вышел заспанный человек в чёрной драной тунике. Зевая, оглядел вновь прибывших.

– Вчера продавщицы Траянова рынка рыли траншею. Я им запретил уходить, но они разбежались. Однако двух козочек я уговорил остаться. – Исполнитель вновь демонстративно зевнул.

– А я тебе пополнение доставил.

– Пополнение? – спросил исполнитель недоверчиво. – Где ты их только набрал, Понтий?

– А где вилла? – поинтересовался Пак.

Человек в чёрной тунике не ответил, сбросил ногой крышку с деревянного ящика. В ящике лежали винтовки.

– Каждый берет по винтовке, по сорок патронов, и в окопы. – Исполнитель вновь зевнул.

Пак заорал и кинулся бежать. Будто кто-то невидимый изо всей силы толкал его в спину. Как был бос, он мчался по стерне. Ему стреляли вслед, но не попали. Стерня впивалась в босые ступни сотнями, тысячами острых игл. А он бежал и бежал, не чувствуя боли, вообще ничего не чувствуя, кроме безумящего леденящего ужаса. Когда поле кончилось и он выскочил на пыльную дорогу, ноги его были по колено в крови. Дорога была совершенно пустынна. Пак упал в пыль и так лежал несколько минут. Потом снял с себя тунику, кое-как перевязал ноги и побрёл назад – в Город.

«Сапфо» вышла из порта Остии в десять утра. Больше кораблей не было. На пирсе беглецы ещё давились, ещё рвались к убранному трапу. Ещё орали вслед. Ещё протягивали руки к уплывающему теплоходу. А конница Второго Парфянского легиона уже захватила порт. В бинокль Береника видела, как всадники вертятся посреди толпы. Люди падали на колени. А кавалеристы размахивали голыми руками. Странно…

– А все так хорошо начиналось, – проговорила Береника с улыбкой.

– Куда же мы теперь? – спросил Гюн, кутаясь в плащ. Лицо его сделалось ещё безобразнее, рот так зарос диким мясом, что гений говорил с трудом.

– Есть одно местечко. Островок в море. Винланд вроде как под боком, и Новая Атлантида недалече. Правитель – идиот. Население – бездельники. Власть захватить будет пара пустяков.

– Что за остров? – тут же оживился Гюн. – Как называется?

– Неважно как. Мы назовём его «Островом свободы».

Трюмы «Сапфо» были набиты сокровищами Палатина.

Им уже удалось миновать Сардинию, когда из василькового моря поднялась серебристая громада корабля. Береника, стоявшая на палубе, смотрела в бинокль, как за кормой растёт буквально на глазах стальная туша линкора. Она кинулась на мостик.

– Скорее! – закричала капитану, будто он был её исполнителем. – Удирай!

– Удирать? – переспросил капитан. – Скажи-ка, домна, как мы можем это сделать? Мы можем выжать максимум четырнадцать узлов, а линкор делает двадцать пять.

Береника помчалась назад, на корму. Гюн никуда не бегал. Он стоял, держась за леерное ограждение. Линкор уже шёл параллельным курсом.