От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868-1918 - Эдуард Экк

Сбор завершился двухсторонним маневром. Погода нам не благоприятствовала. Под конец сбора шли проливные дожди, дороги стали труднопроходимы. Когда маневр закончился, командующему войсками приходилось проехать одиннадцать верст до железнодорожной станции. Мы усадили его в экипаж, запряженный тройкой. Командир полка ручался, что лошади безусловно вывезут. Отъехав версты три, коляска так завязла, что лошади хоть и дружно взяли, но сдвинуть экипаж не смогли и лишь оторвали передний ход коляски. Пришлось вновь подать верховую лошадь.

Проводив командующего войсками, я объехал войска, пропустил всех церемониальным маршем, благодарил за труды, за отличное их поведение по отношению к жителям. Несмотря на невылазную грязь, на дождь, настроение было отличное, все шли с музыкой, с песнями, зная, что будут желанными гостями у своих хозяев.

Пехотные части разошлись по своим штаб-квартирам, кто по железной дороге, кто походным порядком, в зависимости от расстояния до штаб-квартир, 1-я кавалерийская дивизия собралась у станции Келлерово, где и отбыла специально-кавалерийский сбор.

Весной 1908 года было упразднено Московское генерал-губернаторство, и генерал-лейтенант Гершельман был предназначен к перемещению командующим войсками Московского военного округа.

По его представлению Высшей аттестационной комиссией я был предназначен его преемником по должности командующего войсками Московского военного округа.

Но в это время произошла неожиданная смена военного министра. Генерал Редигер покинул свой пост, и в управление Военным министерством вступил генерал от кавалерии Сухомлинов, который мою кандидатуру устранил, под предлогом, что я всего полтора года командую корпусом, и настоял на назначении командующим войсками в Москву генерала от кавалерии Плеве.

О своем уходе из Москвы генерал-лейтенант Гершельман объявил войскам на церковном параде по случаю освящения церкви, только что построенной на Ходынке Иваном Андреевичем Колесниковым для 1-го Донского казачьего генералиссимуса князя Суворова полка[233] и для 1-й гренадерской артиллерийской бригады.

Известие об уходе генерала Гершельмана для многих явилось совершенной неожиданностью и глубоко нас всех огорчило. Сергей Константинович пользовался большим авторитетом и уважением не только войск округа, но и всей Москвы. Все высоко ценили его твердость, непреклонную волю в достижении раз намеченной цели, его справедливость и благожелательное отношение ко всем. Под его управлением Москва быстро успокоилась и вошла в нормальную жизнь.

Должен сделать маленькое отступление, чтобы пояснять, кто был этот строитель церкви на Ходынке.

Иван Андреевич Колесников уже много лет состоял главноуправляющим всеми делам и фирмы Саввы Морозова и пользовался неограниченным доверием его вдовы. Человек образованный, с большим весом в деловых сферах Москвы, он не ограничивался одним ведением торговых предприятий фирмы, но принимал живое участие в политической жизни страны. По убеждениям правый, он был одним из основателей и видных деятелей Общества Михаила Архангела[234] и других. Будучи бездетным и получая весьма крупное содержание, Иван Андреевич, как человек глубоко верующий, значительную часть своих средств употреблял на постройку православных церквей, и вновь построенная на Ходынке была четырнадцатой из им построенных. Тринадцатая за четыре года перед тем была им построена в Японии, в г. Мацуяме, для нужд наших военнопленных. За разновременно оказанные заслуги Иван Андреевич был пожалован званием потомственного дворянина и орденами, включительно до ордена Св. Станислава I степени.[235]

Вскоре по прибытии в Москву я был приглашен на общее собрание московского отдела Общества повсеместной помощи солдатам, пострадавшим на войне с Японией, и их семьям. Общество образовалось во время войны и пользовалось большими симпатиями во всех слоях общества, быстро развивалось и через пять-шесть лет после своего образования насчитывало уже до 100 человек. Цель общества заключалась не только в оказании материальной помощи самим пострадавшим на войне, их семьям и семьям убитых в боях или скончавшихся от ран, в определении места, но и в оказании им содействия: а) в причислении их под покровительство Александровского комитета о раненых; б) в определении их прав на пенсию и в) на получение пособий из Александровского комитета о раненых и из главного Алексеевского комитета. Оказалось, что последние три пункта составили едва ли не главнейшую работу общества, так как многие увечные не знали, как осуществить свои права. Денежные средства отделов состояли из членских взносов и добровольных пожертвований, доходов от спектаклей в пользу общества.

Согласно высочайшему повелению в каждом ведомстве известное число мест должно было предоставляться раненым солдатам. Ведомства неохотно шли навстречу, и устроить раненого в большинстве требовало многих хлопот, знакомств, просьб. Один В. Б. Похвиснев, тогдашний московский почт-директор, всегда шел навстречу и по первому же заявлению предоставлял места кандидатам от отдела. За пять лет моего пребывания в Москве Владимир Борисович определил таким путем свыше сорока человек.

Странное бывало отношение железных дорог к этому вопросу. В 1905–1906 годах настолько развились хищения грузов, что железные дороги были вынуждены образовать охранную стражу, которая окарауливала грузы и сопровождала их в пути. Подобрав однажды пять унтер-офицеров, выдержавших всю осаду Порт-Артура, собрав о них сведения от их прямых начальников, я просил о принятии их на службу Казанской железной дороги, которая как раз подбирала стражу. Но, к моему удивлению, дорога уклонялась под разными предлогами от принятия их. Так как я продолжал настаивать о приеме, указывая, что ведь такие люди особенно ценны, заведовавший наймом стражи наконец высказался: