Сверкающая надежда - София Лилли

днями и учиться смиряться с потерей Итана, потому что я знала, что он не хотел бы этого, если бы я продолжила.

После окончания занятий я ворвалась домой и покинула кампус с туннельным зрением, потому что знала, что Уэстон все еще где-то здесь, и я не хотела видеть его снова.

Не после того, что мы с ним друг другу сказали.

Между нами все было кончено, и это еще больше разбило мне сердце, а я-то думала, что почувствую освобождение, когда между мной и им все закончится.

Все произошло наоборот, и это была абсолютно моя вина.

Я не должна была позволять себе поддаваться этим негативным мыслям.

— Мама? — Позвала я, входя в дом, вешая зимнюю куртку, шапку, шарф и ставя зимние ботинки на маленькую деревянную полку. Я не ожидала от нее никакой реакции. Для нее это было просто замечанием, что я дома.

В гостиной она сидела за круглым обеденным столом, все еще одетая накануне.

Она сидела, закутавшись в серый кардиган, перед своим завтраком. Жареное яйцо с беконом выглядело совсем не аппетитно. Тост с авокадо выглядел сырым, на ломтиках авокадо уже появились коричневые пятна, а чай, который я заварила ей утром, тоже уже успел остыть.

— Ты ничего не ела. — Тихо проговорила я, взяв поднос в руки и поставив его на кухне рядом с полной раковиной посуды.

— Который час? — Мечтательно спросила она, глядя на меня.

Я закрыла глаза и наполнила легкие воздухом, стоя у раковины, а она задавала мне этот вопрос.

Она задавала мне этот вопрос каждый раз, когда я возвращалась домой из колледжа.

После смерти Итана у нее пропало чувство времени, и она целыми днями смотрела в пустоту.

— Мама, уже вечер. Не хочешь подышать свежим воздухом?

Я выскребла еду из тарелки, которую поставила для нее утром.

Позади меня послышалось шарканье ее тапочек по деревянному полу, и она, как привидение, побежала к лестнице.

— Все в порядке. Я устала.

— Мама, тебе нужно поесть. — Напомнила я ей.

— Ты не можешь указывать мне, что делать. Просто оставь меня в покое. Ты поняла?

Не дожидаясь моего ответа, она пошла вверх по лестнице, и я вздрогнула, услышав, как хлопнула дверь ее спальни. Мне захотелось бросить все, забраться в постель и надеяться, что будильник не прозвенит на следующий день.

Я заполнила посудомоечную машину, которую доставили на прошлой неделе, всей посудой, а остальную вымыла вручную.

Я также вытряхнула подушки с дивана и аккуратно сложила одеяла обратно. От них не осталось и следа там, где Чарльз спал последние несколько недель, даже в праздники.

Я просмотрела большую пачку почты.

Похоронные карточки, счета, а затем два конверта сразу же привлекли мое внимание.

Черный конверт с обратным адресом колледжа и печатью с герба нашего колледжа.

Я вскрыла конверт, адресованный лично моей маме, и обнаружила в нем приглашение на поминальную службу по Итану, которую его команда по легкой атлетике проведет на спортивной площадке в конце этой недели. В записке, написанной от руки его тренером, он просил меня связаться с ним, если я сочту нужным выступить с речью.

Выступить с речью?

Напоминать себе, зачем вообще нужна эта поминальная служба?

Какой абсурд.

Следующий конверт был немного тяжелее и заклеен скотчем.

Внутри конверта лежал ключ от входной двери, приклеенный к небольшому листку бумаги, на котором в углу синей шариковой ручкой была написана записка.

СПАСИБО, ЧТО ПОЗВОЛИЛИ МНЕ СПАТЬ НА ВАШЕМ ДИВАНЕ

Чарльз

Ключ от входной двери и записка к нему напомнили мне о том, что произошло сегодня в раздевалке, и я почувствовала себя ужасно, заставив Чарльза спать там, в квартире, одного.

Я также вспомнила, что продолжала игнорировать письма из колледжа. Они просили освободить комнату Итана, потому что она будет сдаваться в субаренду. Мысль о том, что в комнате, где жил Итан, кто-то живет, причиняла мне огромную боль.

Осознание того, что мечта Чарльза и Итана учиться в одном университете и жить в одной квартире, рухнула, казалось таким нереальным.

Я помнила, как они вдвоем строили планы в старших классах и всегда подрабатывали на летних каникулах, чтобы заработать деньги на свою мечту. Они разносили газеты, выгуливали соседских собак, звонили в дверь, спрашивали, можно ли подстричь двор или помыть окна.

Мне всегда хотелось присутствовать при таких их действиях, но они никогда не позволяли.

Поэтому я всегда крала доллар из банки, в которой они хранили деньги, чтобы купить из нее мороженое.

Теперь их мечта была разбита.

Итан ушел навсегда, а я чувствовала себя последней дурой из-за того, что оттолкнула от себя все и всех.

Быстро приняв решение, я накинула куртку и зимние ботинки и побежала в кампус.

Мне казалось, что мои легкие вот-вот замерзнут, как ледяные глыбы.

С темного неба на землю падали маленькие снежинки, некоторые из них застревали в моих волосах, а потом снова таяли.

Мне повезло, что кто-то выходил из многоквартирного дома, где находилась квартира Итана и Чарльза, и я смогла проскочить в дверь.

Их квартира была на самом верху. Я помчалась вверх по лестнице, с каждым шагом пропуская ступеньку, чтобы быстрее добраться до верха.

Поднявшись на этаж, я увидела Чарльза, сидящего у их входной двери.

Его глаза были красными и ярко-синими от от плача.

В одной руке он держал бутылку водки, в другой — мобильный телефон.

— Я не знал, кому звонить. — Прохрипел он, вытирая сопли, текущие из носа, рукой, в которой держал полупустую бутылку.

— Чарльз, мне так жаль.

Я села с ним на холодный бетонный пол и прислонилась к его плечу.

Я чувствовала, как дрожит его тело и как он фыркает при каждом вдохе и выдохе.

— Мне его так не хватает. Мне так больно.

Я знала, но не знала, прекратится ли это когда-нибудь. Остановится ли когда-нибудь эта постоянная, жгучая боль в моем сердце и утихнет ли она.

— Я тоже скучаю по Итану. Я боюсь все испортить. Что, если я не пошел с той девушкой?

Я прислонилась к его плечу, прислушиваясь к его дыханию, которое постепенно снова становилось регулярным и спокойным.

— А что, если бы я пошла с тобой в Sigma Devils? — Спросила я в ответ, напоминая ему, что и у меня есть такие же вопросы, которые свободно крутятся в голове. Вопросы, на которые мы никогда не получим ответов.

— Я не могу пойти туда и спать, Луна. Я больше не могу. Я так чертовски устал. — Пробормотал он,