Сверкающая надежда - София Лилли

руку и пошла к парковке, усадив мать в уже ожидающий ее Uber.

Эти слова причинили мне такую боль.

Все мое тело дрожало, и я подумал, что если бы мне сейчас померили пульс, то счетчик показал бы «Error».

Я сказал себе, что заслужил эти слова.

Я хотел сказать ей, что сожалею о случившемся и хотел бы все исправить, но не мог вымолвить ни слова. Я знал одно: я не смогу держаться подальше от Луны, потому что ее нелегко забыть, а для того, чтобы исцелиться, мы оба нуждались друг в друге.

Иначе она не схватила бы меня за руку, не раздумывая.

56. Луна

Я подождала, пока мама, которая была в Uber, выехала со стоянки у спортивной площадки, и серебристая машина скрылась за углом.

Впервые я снова могла дышать и не могла дождаться, когда покину это место — любимое место Итана, о котором говорили два его друга в своей речи в конце.

Я была так благодарна Уэстону, когда он подошел ко мне на маленькой трибуне и протянул руку. Впервые за долгое время у нас снова был такой физический контакт. Я не знала, где мы сейчас находимся и где мы можем когда-нибудь снова найти друг друга.

Все это было так сильно.

Уэстон все еще стоял на месте, когда мама накричала на него. Я знала, что это было неправильно с ее стороны, но с тех пор, как Итан умер, а папа не пришел на его похороны, она стала упрямой и холодной по отношению к другим.

— Ребята, вы не видели Чарльза? — Спросила я, подойдя к своим друзьям, стоявшим рядом с Уэстоном.

— Думаю, он уехал домой. — Сказала Ария.

Блядь.

Он худел всю неделю.

Мне казалось, что он только сейчас осознал, что произошло на самом деле и что смерть моего брата была реальной.

В течение всего времени после похорон он был надежным плечом для нас с мамой. Сначала мне было не по себе, когда он видел, что мама находится в своей темной комнате, а я пытаюсь собраться с мыслями и найти ритм в своем распорядке дня.

Он все время был рядом со мной, и теперь будет рядом со мной.

— Куда ты идешь?

Ария окликнула меня, когда я уже бежала через спортивную площадку, используя ее как короткий путь, чтобы быстрее добраться до места, где находился Чарльз.

— К Чарльзу.

К моему удивлению, Чарльз сидел у входной двери, как и в начале недели, только на этот раз он сидел на последней ступеньке, прислонившись головой к стене.

— Что ты делаешь?

Я мрачно посмотрела на него и увидела в его руке фляжку.

— Напиваюсь. — Фыркнул он.

— Давай, пойдем туда вместе.

— Я не пойду туда. — Сказал он в панике, глядя на меня красными, подчеркнутыми глазами.

— Ты можешь это сделать. Это то, что ты мне говорил, — я протянула руку, чтобы он вложил свою, — мы есть друг у друга. — Продолжала я, пытаясь ободрить его.

Мне казалось, что я не могу переступить через себя, чтобы собрать его вещи.

Прежде чем я отправилась за вещами Чарльза, Генри любезно позаботился об этом. Я повернула ключ в дверном замке, услышала щелчок предохранителя и открыла дверь.

На коже снова поселился холод, а запах был немного другим. Немного чужой, и почему-то пахло нежилым. В остальное время здесь всегда пахло лосьоном после бритья и чем-то приготовленным, что было так душно, потому что у Итана во всех комнатах было включено отопление.

Теперь этот запах исчез.

Я включила свет в квартире, а Чарльз все еще стоял в дверях.

— Луна, я не могу. Раньше это была наша с Итаном квартира, а теперь, когда он ушел, здесь просто ад. — Фыркнул он и вздохнул.

— Я знаю, но если у меня все получится, то и у тебя тоже.

Я открыла перед ним дверь, и Чарльз короткими, нерешительными шагами переступил порог в прихожую.

Чарльз даже не взглянул на дверь Итана, а подошел к дивану и положил голову на спинку.

— Ненавижу это место. — Шипел он, одним большим глотком выпивая половину ликера из фляжки.

Я не знала, что ответить, потому что не могла сказать, ненавижу ли я это место. Наоборот, я чувствовала себя немного комфортнее в этой квартире и ближе к Итану. В конце концов, это был его дом, и я знала, что так будет всегда.

Чарльз протянул мне серебряную фляжку, и я села рядом с ним на диван.

Горькая жидкость обожгла мне горло, когда я отпила два глотка.

— Как ты думаешь, станет лучше? — Мечтательно пробормотал он, и я посмотрела на него.

— Я надеюсь, но думаю, что на это потребуется время. Итан не хотел бы, чтобы мы вечно жили в трауре. Это было бы неправильно. — Попыталась я ответить на его вопрос.

Правда заключалась в том, что я не знала, станет ли когда-нибудь лучше, но мы должны были стараться сделать так, чтобы каждый день был лучшим. Я очень надеялась на это и в глубине души была уверена, что в конце концов все наладится.

Мы с Джуд говорили об этом на днях, перед тем как она уехала к родителям в Калифорнию, и думали, когда же наступит тот момент, когда мы поймем, что все становится лучше.

Иногда я лежу в постели и думаю о том, что предстоящий день может быть хорошим, но потом все это снова наваливается на меня, и я понимаю, что предстоящий день и последующие дни будут отстойными.

С тех пор как Джуд сказала мне, что беременна, она несколько раз предлагала мне и маме сходить к гинекологу.

Мама не пошла, как я ни уговаривала ее и убеждала, что поход к Итану и ребенку Джуд пойдет ей на пользу. Я пошла один раз, и это было нереальное ощущение — видеть такого крошечного ребенка на экране и слышать биение его сердца.

В тот день, когда мы ходили с Джуд, мы плакали под звуки сердцебиения маленького крохи.

Было приятно слышать, что у крохи все хорошо, но в то же время было грустно, потому что Итан должен был стоять там вместе с ней.

Он должен был держать Джуд за руку, а не я.

Итан всегда хорошо ладил с детьми, чего я никогда не понимала, потому что дети казались мне невероятно напряженными и раздражающими, но он всегда находил с каждым