Мактуб. Принц Анмара - Лана Мейер

— Я твой отец, мальчик. Другого нет и никогда не будет. Мы полюбили тебя всем сердцем, ты вернул жизнь и

надежду в наш дом, — твердо произнес Омар. — Я должен сказать еще кое-что важное, Джамаль. — серьезным тоном добавил он, привлекая внимание сына. — Полковник просил сохранить в тайне все, что случилось с Махрусе, и о его появлении в нашем доме. Он предлагал мне много денег за спасение наследника. Очень много. Я отказался. Аллах руководил мной в ту ночь в пустыне, я лишь исполнял его волю. Человеческая жизнь не имеет цены. Именно это я и ответил Амину Башару. Я хотел вернуть ему кольцо, которое снял с погибшей Карен Остен, но он не взял. Оставил его нам, как дар, и сказал, что когда ты достигнешь зрелого возраста, то сможешь поступить на службу под его личное покровительство, и он позаботится о твоей карьере. Чтобы полковник Башар понял, кто ты, достаточно будет показать кольцо…. В конечном итоге Джамаль Камаль оказался под покровительством Амина Башара, дослужившего до генеральского звания, но совершенно иным, кровавым путем… Ни будущий генерал, ни бедный реставратор мечетей Омар Камаль, ни сам Джамаль не могли предположить, какую гибельную и сокрушительную роль сыграет фамильный перстень Карен Остен для Аззама и его жителей, запустив череду трагических и необратимых событий. Человеческая жизнь не имеет цены — считал Омар Камаль. Он не учел ещё одного важного факта. Человеческая жестокость и алчность не имеют границ. И нелюди, обладающие определенным влиянием, готовы платить любую цену за укрепление своей власти, даже если на кону стоят сотни невинных жизней. Но рано или поздно возмездие настигнет каждого. Неважно, сколько пройдет времени до свершения правосудия — этот момент настанет. Мактуб настигнет каждого, заставит взглянуть в лицо своим призракам и заплатить за совершенные преступления ту цену, которую они однажды не погнушались взять с других.

Джамаль

Пробираться тайком в собственный дом мне еще не приходилось. Я мог бы войти через главный вход и не изображать из себя сталкера-полуночника, но после трех недель отсутствия и полной неизвестности мое внезапное появление вызвало бы ажиотаж и нешуточный переполох. Надеюсь, что никто не упадет в обморок, когда увидит меня утром, решив, что в доме поселился призрак.

Мне огромных трудов стоило заставить генерала дать разрешение на мое «воскрешение» и возвращение в мир живых. Сыграло на руку то, что три часа назад состоялся арест последнего фигуранта политического заговора, возглавляемого Дамиром Видадом. Он сам, его сероглазая преданная любовница и «бизнес- партнеры» уже дали признательные показания, подтвердив причастность к планам свержения Махмуда аль-Мактума, взаимовыгодное сотрудничество с организаторами крупномасштабной работорговли на Ближнем Востоке и других тяжких преступлениях. Самая длительная секретная спецоперация в истории существования АРС, длящаяся не менее тридцати лет, закончилась в течение всего двадцати дней. Риск, на который мне пришлось пойти, принес свои результаты. Победа далась нелегко и не без жертв, но главная цель достигнута. Шатры Махруса уничтожены, главари и все, кто имел отношение к покровительству преступной деятельности, находятся в тюрьме. Внезапность происходящего и преданные огласке информационные файлы, перехваченные мной во время операции по уничтожению младшего брата экс-главы правительства, сыграли ключевую роль в свершении правосудия.

Премьер-министр рассчитывал совершенно на иной итог закрытого совещания; я жалею, что не видел выражения лица этого хладнокровного самоуверенного ублюдка, когда король представил настоящего наследника кабинету министров, а тот в свою очередь загрузил на экран в центре круглого стола данные, подтверждающие связь большинства из присутствующих с преступной группировкой «Шатры Махруса». Ликвидация собственного брата не спасла Дамира аль-Видада от возмездия короля, а документы, которые он хранил в своем сейфе, не имеют ни малейшей юридической силы — их подписывал архитектор Джамаль Каттан, а не старший сын короля. Но наличие данных документов подтверждает участие главы правительства в политическом заговоре. Полная картина преступления дополнится свидетельскими показаниями. Моими. Впереди бесконечная вереница судебных заседаний. И каждый, кто окажется на скамье подсудимых, вовсе не обрадуется моему чудесному воскрешению. Казнь Дамира состоится через несколько недель. И она будет первой в череде многих. Его вина уже полностью доказана. Подобная участь ждет и остальных. Махмуд аль-Мактум всегда славился своей жестокостью по отношению к врагам и предателям. Теперь, когда необходимость играть роль умирающего безумца отпала, король обрушит свой гнев на виновных в стократном объёме. Да, король никогда не был болен, а его экспрессивное поведение — не более чем неисправимая черта характера.

После того, как в Нью-Йорке вскрылась цепочка «Ильдар Видад — Таир Кадер — Дамир Видад», генерал организовал наши совместные действия таким образом, чтобы спровоцировать преступников, заставить их ускорить реализацию вынашиваемых планов. Надо признать, что до операции «Ядовитый любовник» я сомневался, что полковник Кадер причастен к многочисленным преступлениям. Все доказательства его вины я получил позже.

Во время взрыва на мосту мы с полковником находились в одном автомобиле. В СМИ сообщили, что взрывы раздались одновременно. Это неправда. После первого у нас было несколько секунд. Кадер понял… Каким-то шестым чувством, без которого он бы не достиг карьерных высот, полковник догадался, что я сдал их, и потянулся к кобуре. Я оказался быстрее и выстрелил первым. И когда собирался выпрыгнуть из автомобиля, раздался второй взрыв. Спасло то, что я успел нажать на ручку двери. Ударной волной меня вышвырнуло из вылетевшей с моста машины. Водитель погиб на месте, а ещё один агент Кадера захлебнулся, когда автомобиль упал в реку. Если бы я остался внутри, у меня не было бы ни одного шанса выжить…

Но я обещал вернуться. Я обещал. Наверное, эта мысль и данная клятва помогли мне не потерять сознание и продолжать бороться за собственную жизнь. В состоянии шока не чувствовал боли от ожогов и изрешетивших правую руку осколков стекла. Погрузившись под воду, я каким-то немыслимым способом сумел выплыть на поверхность, где меня выловили военные генерала. Я отключился в реанемобиле по пути в госпиталь, и после хирург, который оперировал меня, сказал, что чудом вытащил меня с того света. Мое сердце останавливалось дважды… Я не помню. Никаких темных тоннелей и яркого света. Ничего не было. Ни одного гребаного видения. Я не планировал уходить.

Я обещал, что вернусь. Никаких «если суждено, я выживу и найду тебя». Мы и так слишком долго ждали. Самодельные четки Эйнин на моем запястье обуглились и почернели, но я не потерял их. Словно неведомая сила, вложенная в оберег, сделанный руками маленькой Медины, продолжала хранить меня даже когда все вокруг пылало в огне.

Я не мог себе позволить умереть и обречь Эйнин на бесконечное чувство вины. Заставив ее позвонить в штаб и озвучить ложные сведения, я, в отличие от Эйнин, понимал, что ЦРУ попытается ликвидировать кортеж до того, как лже-наследника доставят на закрытое совещание. Это была вынужденная мера. Другого варианта отвлечь находящуюся в Асаде агентуру ЦРУ от происходящего в здании правительства не было. Оправданный риск во имя благой цели, но Эйнин восприняла бы мою гибель иначе.