Шахта - Михаил Балбачан

– Пока не ясно, – трубка надолго замолчала.

Слепко ждал, затаив дыхание.

– Но кое-что я все же выяснил. Во-первых, ордер на ваш… на вас пока не выписан. Так что вы находитесь в Москве на законных основаниях.

– Значит… я могу возвращаться домой?

– Не думаю, что это правильное решение. Я и сам сперва было решил, что ты… вы развели тут дурацкую панику, но… В общем, мне намекнули, что все очень серьезно. Они там давно готовились и теперь рвут и мечут. Всё! Больше я ничего говорить не имею права.

– Что же мне делать?

– Поезжайте сейчас на Дорогомиловку, в наше общежитие для командированных. Знаешь?

– Нет.

– Записывай адрес… Нечем? Как же ты, черт тебя дери, шахтой руководил, если даже карандаша не имеешь? Наворотил, понимаешь, делов. Запоминай!.. Сразу отдашь коменданту паспорт и удостоверение, он его отметит. И смотри, ни ногой оттуда, жди, пока не вызовут. Новый нарком, человек выдающегося ума, несгибаемый большевик. Может быть, он даже сам заинтересуется твоим делом. Так что…

– Новый нарком? У нас?

– У них! Ты, что, газет не читаешь?

– А, понял. Читаю.

Лучинский дал отбой. Слепко отправился, куда ему было велено. Через какой-нибудь час, получив постельное белье и талоны в столовую, он яростно намыливал голову в душе, найденным там же на полу обмылком. Бодрость духа вновь начала возвращаться к нему. Да он никогда по-настоящему и не верил, что с ним действительно может случиться что-то непоправимое.

Двое последующих суток он валялся на койке, читал газеты и слушал театральные постановки по радио, не смолкавшему от темна до темна, а когда оно затихало, сражался с ночным вахтером в дурачка. Здание почти пустовало, приезжих перед новогодними праздниками было немного. По крайней мере, в комнате на восемь коек он проживал в приятном одиночестве. На третий день рано утром его вызвали к телефону. Запыхавшийся комендант сам прибежал за ним на четвертый этаж. Не представившийся мужской голос приказал никуда не отлучаться. Слепко струхнул. Он так и проторчал весь день рядом с вахтой, благо уборная и столовая находились поблизости. В девять вечера позвонили вновь. Тот же голос приказал ему немедленно явиться в Наркомат внутренних дел.

– Хорошо, – просипел Евгений Семенович, – а где это?

– Большая Лубянская, дом два, – с секундной задержкой ответила трубка. В вашем распоряжении тридцать минут.

– Как лучше проехать до Большой Лубянской? – поинтересовался Слепко у вахтера. Тот поперхнулся чаем.

– На метро доедете. Пересадка на Арбате. Оттудова, что ли, звонили?

– Да вот…

– Бывает. Надысь, перед вами прямо, тоже вот одного туда… вызвали. Того, правда, они сами на машине повезли. Но, что характерно, так же – ночью. А вам, выходит, своим ходом велели?

– Выходит, так.

– Бывает.

Старик трясущимися руками отпер гардероб, уже закрытый ввиду позднего времени, и выдал пальто с шапкой. Одевшись, Слепко пересчитал оставшиеся медяки. Набралось всего двадцать копеек, на метро хватало только в одну сторону. «Кто знает, куда и на чем я оттуда поеду? Ладно, в крайнем случае, дойду пешочком, дело привычное».

До Брянского вокзала он добежал минут за десять. У кассы метрополитена чинно стояла небольшая очередь. Сивый мерин с козлиной бородкой что-то интеллигентно обсуждал с кассиршей. Другие терпеливо ждали, а Евгений Семенович готов был его убить. «Какой-нибудь Шустерман, прохфессор кислых щей», – озлобленно думал он. Сунув наконец купленный билет контролерше и встав на эскалатор, он готов был уже просто лопнуть. «Как все-таки медленно тащится. У нас и то конвейера раза в два быстрее ходят». Какой-то юный хулиган толкнул его в плечо и проскакал мимо, лихо перепрыгивая через ступеньки. Недолго думая, Евгений Семенович последовал таким же аллюром, провожаемый неприязненными взглядами. Дежурная в красной фуражке, крикнула что-то сердитое. Справа висела табличка: «Конечная». Налево, у опустевшего уже перрона, стоял поезд. Еще одна дежурная подняла жезл с белым кругом. Он едва успел проскользнуть между автоматически закрывавшимися дверями. Задрал рукав, взглянул на часы. Оставалось шестнадцать минут. Только он сел на мягкое кожаное сиденье, а поезд уже остановился на «Арбатской». Следуя указателям, качавшимся под потолком, по гранитным лестницам и длинным асфальтированным штрекам он перебежал на другой перрон, находившийся в зале со множеством шарообразных ламп. Поезда долго не было, он уже начал волноваться. Наконец, проехав пару коротких перегонов, он выбежал на темную, пустую, заметаемую сухой поземкой, площадь. Оставалось полторы минуты, может, даже меньше. Кинувшись напрямки, он успел добежать до грозного памятника посередине, когда раздалась милицейская трель. Постовой издали махал ему полосатой дубинкой. Слепко, не останавливаясь, знаками показал, куда именно торопится.

Помпезный вход в огромное здание, напоминавшее обледенелый утес, оказался заперт. Это было ясно с первого взгляда, но Евгений Семенович, чувствуя себя голым на лютом морозе, все же подошел и потянул за витую дверную ручку. Дернул. Все равно что ломиться в каменную стену. Боясь взглянуть на часы, он побежал налево, за угол. Там обнаружился какой-то несолидный, малозаметный подъезд, а на углу висела стандартная табличка: «Ул. Большая Лубянка, 2».

Улица была совершенно пуста. Ни одного прохожего не видно было на широких тротуарах. Подъезд выглядел каким-то заброшенным. «Наверное, запасной выход. Наверняка, тоже заперт. И вывески рядом никакой». Евгений Семенович в нерешительности остановился. Другого входа не было, если не считать глухих, обшитых железными листами ворот. Хотя снег со ступеней был аккуратно счищен, по чему-то казалось, что украшенными бронзой дверями не пользовались много лет. Время неумолимо уходило. Вдруг одна из створок бесшумно приоткрылась, изнутри выскользнула тусклая личность в паршивенькой штатской кепке, мышкой шмыгнула мимо и растворилась среди сугробов и фонарных столбов. Слепко взглянул на циферблат. Если часы шли верно, была уже тридцать одна минута десятого.

Он быстро вошел и очутился в обширном полутемном вестибюле с рядами колонн по бокам. В дальнем его конце, за простым столом, уютно освещенном зеленой лампой, сидел дежурный офицер. Не обращая внимания на вошедшего, он что-то старательно записывал в амбарную книгу, низко склонив голову в фуражке. Евгений Семенович сделал несколько нетвердых шагов, гулкое эхо покатилось по залу.

– Опаздываете, гражданин Слепко, – из-за колонны выступил еще один, невысокий, но чрезвычайно подтянутый офицер. Эха от его шагов почему-то не было. – Опаздываете, – укоризненным тоном повторил он.

– Я, вот… – Евгений Семенович извлек из кармана паспорт, – меня срочно вызвали, позвонили, – сообщил он.

– Получите у дежурного пропуск, – ответил тот.

Дежурный, имевший нашивки майора, дважды перелистал все до единой страницы паспорта, оба раза внимательнейшим образом перечтя там все надписи, трижды сравнил фотографию с личностью, после чего, не говоря ни слова, переписал паспортные данные в свой журнал, продолжив одну из строк, на которой значилось уже: 0194, Слепко Е. С., 21.32. Затем он аккуратно выписал пропуск и подчеркнуто четким движением вручил его трепещущему посетителю.