Живые и мертвые - Неле Нойхаус

– Что-то не так, коллега? – спросил Боденштайн.

– У нас кое-что есть, – ответил Эренберг, который всегда нервировал Боденштайна своим флегматичным видом. – Это касается высотного здания в Эшборне. Одна женщина сказала, что видела преступника на строительных лесах.

– Вот как? Когда поступило сообщение? – Боденштайн был как наэлектризованный.

– По-моему, в субботу.

В просторном помещении стало совсем тихо. Все молча смотрели на мужчину, которому было поручено заниматься звонками, поступающими по горячей линии.

– В субботу? – переспросил с удивлением Боденштайн. – Но сегодня уже понедельник! Почему ты говоришь только сегодня?

– Тебе известно, сколько звонков нам приходится обрабатывать? – ответил обиженно Эренберг. – Телефон звонит как сумасшедший.

– А видел кто-нибудь пленку с камер наблюдения? Это ведь была четкая директива!

– Конечно! Сразу же, в пятницу! – стал защищаться Эренберг. – Но в доме 312 квартир, в которых проживают сотни людей, и кроме того, там постоянно входят и выходят строители! Если не знать, что нужно искать, то ничего не найдешь!

Боденштайн лишь невероятными усилиями сдерживал свою закипающую ярость. Больше всего ему хотелось схватить маленького толстого человека за плечи и как следует его встряхнуть. Но Эренберг довел бы дело до конца и сразу взял бы больничный лист. Он вынул телефон и позвонил доктору Николя Энгель.

– Вот. – Эренберг с мрачной физиономией, которая плохо скрывала сознание собственной вины, протянул Каю флешку. – С 11:33.

Остерманн молча взял у него флешку и вставил ее в свой ноутбук. Остальные столпились вокруг его стола и стали напряженно смотреть на монитор, где появилась стеклянная входная дверь высотного здания.

– Что конкретно видел свидетель? – спросил Боденштайн.

– Это была свидетельница, – ответил Эренберг. – Она живет на седьмом этаже и видела его перед своим окном на строительных лесах. Он спускался вниз. Поскольку фасад ремонтируется уже несколько месяцев, строители для жителей дома – это нормальное явление. Женщина обратила на него внимание только потому, что у него на плече была сумка.

В коридоре послышались шаги, и в комнату вошла Николя Энгель.

– Одна свидетельница из высотного здания в Эшборне заметила подозрительного человека и уже в субботу позвонила, – объяснил ей Боденштайн суть дела, бросив при этом уничтожающий взгляд на Эренберга. – Но коллеги, к сожалению, вспомнили об этом лишь сегодня.

Николя Энгель ничего не сказала на это, а Эренберг залился краской.

– Что видно на пленке? – спросила она коротко.

– Минуту. – Кай промотал пленку немного вперед. Пленка была черно-белой и крупнозернистой. В 11:33 мужчина вошел в фойе здания и уверенно пошел направо, к лифтам. На нем был светлый строительный шлем, а под тем капюшон. Он старательно отварачивал лицо в сторону, чтобы не попасть в камеру. На плече темная спортивная сумка.

– Я этого не понимаю, – прошипел Боденштайн, сжав зубы. Николя Энгель метнула на него предостерегающий взгляд.

– Что еще сказала свидетельница? – поинтересовалась она.

– Она дала довольно точное описание, но, к сожалению, это мало что дает, – продолжил Эренберг. – Рост примерно 1,80–1,85 м, волосы женщина не видела, потому что воротник куртки закрывал лицо до носа, а под шлемом был капюшон. Перчатки, джинсы, черная куртка, белый шлем. Он выглядел спортивным, гибким, но на ногах у него была не травмобезопасная обувь, а кроссовки.

Под это описание подходил и Эрик Штадлер, и Марк Томсен, и Йенс-Уве Хартиг.

Кай попытался улучшить качество изображения.

– Как мужчина попал в здание? – спросила Николя Энгель.

– Он просто позвонил в какую-то квартиру. – Эренберг пожал плечами. – Скорее всего он представился курьером. Кроме того, в доме уже несколько месяцев идут ремонтные работы, и двери часто не закрывают. На посторонних и строителей никто не обращает внимания. Он, наверное, бывал там не раз, чтобы разведать путь на крышу и найти место, где можно было бы без помех ждать и стрелять.

– Хорошо, спасибо, коллега Эренберг, – сказала советник по уголовным делам. – Вы можете продолжать работу.

– Я уже три дня торчу на телефоне. Когда нас, наконец, сменят?

– Никто вас не сменит. – Николя Энгель недовольно посмотрела на Эренберга. – Все имеющиеся в распоряжении в данный момент сотрудники будут выполнять свое задание до тех пор, пока мы не задержим преступника.

– Но я… – начал было Эренберг.

– Вы получаете вознаграждение за сверхурочную работу и работу в выходные и праздничные дни. Что вы еще хотите? – перебила она его. – Я жду в дальнейшем более тщательного подхода! Такие ляпсусы больше не должны повторяться.

Эренберг, ни слова не говоря, повернулся, не забыв бросить на Боденштайна исполненный ненависти взгляд, как будто тот был виновен во всей этой истории, и вышел из комнаты.

– Полученная информация поможет нам вести поиск значительно более целенаправленно, – заметила Пия, когда он исчез. – Тогда, в деле с «русалкой», мы получили решающую зацепку с помощью шифра ХY. Возможно, кто-то видел, как мужчина садился в машину. Фотография всегда активизирует память!

– О’кей, – согласилась Николя Энгель. – Я посмотрю, что можно сделать. Соберите всю имеющуюся у вас информацию. И, Боденштайн, мы должны освободить Эрика Штадлера из-под стражи, раз у нас нет новых улик против него.

– С тех пор как он находится в полицейской тюрьме, не было ни одной новой жертвы, – отметил Боденштайн.

– С этим не согласится ни один судья, занимающийся проверкой законности содержания под стражей. – Доктор Энгель покачала головой.

– Тогда мне хотелось бы, чтобы за ним, по крайней мере, велось наблюдение, – потребовал Боденштайн. – У нас, правда, есть другие подозреваемые, но я бы не стал его сбрасывать со счетов.

– Я об этом позабочусь, – пообещала советник по уголовным делам и повернулась, чтобы идти. – Распорядитесь о его освобождении и держите меня в курсе.

* * *

Доктор Петер Ригельхофф до сих пор не объявился. Адвоката не было ни в канцелярии, ни дома, а его мобильный телефон был выключен.

– Если нас кто-то так явно избегает, значит, у него рыльце в пушку! – Боденштайн был зол как никогда. Но еще больше, чем сам факт, что информация свидетельницы из высотного здания была проверена только сейчас, его возмущала реакция Эренберга. Каждый в команде специальной комиссии работал с полной концентрацией и отдачей, и только один-единственный Эренберг делал все старания напрасными. Было потеряно драгоценное время, время, которое могло стоить человеческой жизни! Остерманн давал инструкции коллегам, которые принимали и анализировали звонки, поступающие на горячую линию: каждая самая незначительная зацепка, которую можно было бы связать с одним из мест преступления, имеет максимальный приоритет!