Фея придёт под новый год - Ната Лакомка

Он потупился, а потом сказал тихо:

— Могу я попросить вас о беседе без посторонних?

Джоджо фыркнула, а я уже открыла рот, чтобы сказать, что у меня нет времени на пустые разговоры, но тут нас всех отвлек оглушительный собачий лай. По рыночным рядам стая собак гнала кошку — рыжую пушистую кошку!

— Буссоль! — ахнула я, поставила корзинку и бросилась спасать негодницу, которая опять умудрилась попасть в неприятности.

Меня опередил мастер Берт. Он обогнал меня на два шага и ловко сцапал кошку за шкирку, после чего рванул в ближайшую лавку. Собаки кинулись следом, но юноша уже скрылся за дверью. Выскочил дворник и метлой отогнал собак, ругаясь, на чем свет стоит.

— Вы с ума сошли, глупая девица! — сказал он мне, хмуря кустистые брови. — Бросаться ради кошки наперерез этим тварям! Вас бы тут сожрали — и косточек не оставили.

Я застыла столбом посреди торгового ряда, только сейчас понимая, что поступила очень безрассудно. Подошла Джоджо с корзинками — смертельно бледная, перепуганная, руки у неё тряслись, и она посмотрела на меня с укоризной, когда я поплотнее завязала вязки шапки и взяла свою корзину.

— Вы точно спятили, — укорила меня служанка. — Из-за кошки!.. Да будь она хоть трижды золотая!..

— Вы правы, — пробормотала я. — Сама не знаю, что на меня нашло.

— Идёмте домой, — заторопилась Джоджо. — Я вся дрожу!

Я пошла рядом с ней, но шагов через пять остановилась.

— Возвращайтесь, сударыня, — сказала я. — Забыла, что хотела купить ещё патоки на сладкие пироги.

— Так пойдёмте вместе, — Джоджин с готовностью направилась в кондитерские ряды.

— Нет… — я на секунду смутилась, но потом твёрдо сказала: — Простите, сударыня. Но я хочу узнать, о чем хотел поговорить со мной мастер Берт. Идите домой, я скоро вас догоню.

Джоджо покачала головой, но ничего не больше не говорила. А я почти бегом вернулась к лавке, куда скрылся бывший учитель, и осторожно толкнула тяжёлые двери.

Мастер Берт сидел на перевёрнутой бочке, понурившись, и держал на коленях рыжую кошку, рассеянно поглаживая её. Кошка громко мурлыкала и щурила от удовольствия глаза.

— Спасибо, что спасли Буссоль, — сказала я, подходя к учителю, и он с надеждой вскинул голову, соскакивая на пол.

— Сударыня Белл! — выдохнул он.

— Верните кошку, — строго произнесла я, — и у вас есть две минуты, чтобы объясниться.

— Если ничего не собираетесь покупать, — заворчал торговец, — то идите болтать на улицу.

— Уже уходим, — ответила я, не взглянув на него, и забрала кошку из рук мастера Берта.

Оказавшись на улице, мы некоторое время шли вдоль сырных рядов, где справа и слева от нас мальчишки-зазывали приглашали зайти и купить самый лучший товар на этом побережье. Острый запах сыра смешивался с дымком от костра, где предприимчивые торговцы разогревали в жаровнях зачерствевшие булочки, накрытые ломтями сыра.

— Хотите сырную булочку? — предложил мастер Берт.

— Нет, — коротко ответила я.

Он опять понурился, тяжело вздохнул и сказал:

— Могу я спросить, как чувствует себя старшая барышня Десинд? И могу попросить вас… передать ей небольшое письмецо?

— По-моему, вы растеряли остатки совести, мастер Берт, — ответила я холодно. — Вы повели себя недостойно, чуть не скомпрометировали Ванессу, а теперь пытаетесь подкупить служанку, чтобы продолжить свои амурные дела? Вынуждена вам отказать. И сразу предупреждаю, что я расскажу господину Десинду, что вы не оставляете попыток соблазнить его дочь. По-моему, после этого вам придётся убраться из Монтроза.

— Вот какого вы мнения обо мне, — он ещё ниже повесил нос, и даже русые пряди, высовывающиеся из-под шапки, казалось, уныло обвисли.

— Будете утверждать, что я не права?

— Правы, — покорно кивнул он. — Но не совсем. Я не хотел никому причинять вреда, поверьте, сударыня. Через месяц Ванессе исполняется восемнадцать, и мы хотели пожениться.

— Пожениться? — я остановилась и резко развернулась к нему. — А её отца вы спросили, что он об этом думает?

— Зачем спрашивать? — мастер Берт поднял голову и взглянул на меня в упор. Глаза у него были светлыми, прозрачными, и зимнее солнце добавляло им искристости и глубины. — Будто вы не знаете, что он ответит. У меня в копилке всего десять золотых, и работа судебным секретарем с окладом в две серебряные монеты в месяц. А у него одних только акций в корабельной компании на сто тысяч!

— Какая трагедия, — я даже глазом не моргнула, выслушав это. — И как вы рассчитываете содержать семью, бедный милый юноша? Ваших доходов не хватит Ванессе даже на ленты.

— Разве в деньгах счастье? — выпалил он. — Мы любим друг друга! А весной мне обещают повышение, у меня хороший почерк, я знаю право, и господин Хэмстлер пообещал дать рекомендацию в королевский суд.

— Вот когда попадете в королевский суд, тогда и начинайте строить планы насчет женитьбы.

Несколько секунд он смотрел на меня, не отрываясь, а потом опять вздохнул:

— Как вы жестоки, сударыня. Но вы правы, конечно же. Могу я спросить, что с Ванессой? Не слишком ли сурово обошелся с ней господин Десинд?

— Вы сделали всё, чтобы усложнить ей жизнь, — я не торопилась проявлять сочувствия к печальному влюбленному. — Господин Десинд очень недоволен. Так что держитесь от нашего дома подальше.

— Письмо?.. — без особой надежды напомнил он.

— И никаких писем в обход отца.

— Тогда… скажите ей, — мастер Берт выглядел таким несчастным, словно собирался умирать от сердечной тоски прямо здесь и сейчас, — скажите ей, что я думаю о ней всегда… И что найду способ, чтобы мы были вместе…

— Нет, ничего подобного я передавать не собираюсь, — отрезала я. — И на вашем месте, если уж у вас такая любовь, я бы попробовала поговорить с господином Десиндом. Объясниться и принести свои извинения. Это лучше, чем… получать пинки.

Мастер Берт кивнул так уныло, что было понятно — никуда он не пойдёт и ни с кем разговаривать не станет. Он невнятно попрощался и поплёлся прочь. Я смотрела ему в спину, и гладила кошку, которая очень удобно расположилась в моей корзине, рядом с кувшином сливок.

Да, я согласилась выслушать мастера Берта только потому, что он так бесстрашно бросился спасать кошку. Он казался искренним, когда говорил о своих чувствах к Ванессе. Но не было ли это притворством?

— Мастер Берт! — окликнула я его, и он оглянулся — быстро, с жадностью уставившись на меня. — Подойдите, — поманила я его.

Он почти подбежал, с готовностью заглядывая мне в глаза. Мимо шли люди, галдели торговцы и покупатели, кто-то ругался, торгуясь за каждый грошен, мальчишки весело боролись, толкая прохожих, и хохотали в ответ на приказы убраться подальше. Вокруг кипела и шумела жизнь, но мы с мастером Бертом словно оказались один на один в лодке, посреди бушующего моря.