Ицзин. Книга Перемен - Автор Неизвестен

d’être, так как «Сяо сян-чжуань» – текст, комментирующий основной текст.

2) Ван Би объясняет эту фразу лишь один раз. В современных изданиях при основном тексте, естественно – при первом, а не при втором появлении этой фразы. Но текст Ван Би таков, что при нем можно иметь в виду скорее «Сяо сян-чжуань», а не основной текст. Но и в основном тексте должен был быть по крайней мере повод к фразе «Сяо сян-чжуань» и тем самым к комментарию Ван Би. Я бы предложил считать оригинальной редакцией основного текста следующее: «Наверху шестерка. Провозгласи смирение. Благоприятно и нужно двинуть войска». В тексте же «Сяо сян-чжуань» вместо современной традиционной редакции: «Провозгласи смирение, ибо твое стремление еще не удовлетворено. Можно и нужно двинуть войска в карательный поход на [города и] страны», приходится предположить следующую редакцию: «Провозгласи смирение, ибо твое стремление еще не удовлетворено. Благоприятно и нужно двинуть войска, ибо можно пойти в карательный поход на [города и] страны».

2. Девятка третья. Сияние солнечного заката – вздохи глубокого старца. – Несчастье! (текст времени Чжань Го, около III в. до н. э.)

3. Девятка третья. Сияние солнечного заката. Не песня под постукивание по глиняному кувшину – вздохи глубокого старца. – Несчастье! (Ранняя Хань – около I в. до н. э.).

4. См. наш перевод. Дальнейшее развитие этого текста в комментаторской традиции приводит к пониманию его у Р. Вильгельма, говорящего о том, что на закате дней, понимаемом аллегорически, человек может или в эпикурейском настроении стремиться использовать остаток жизни для веселья, или отдаться мрачному предвидению конца. Но и то и другое ведет к гибели – к несчастью.

На этом примере с наглядностью выступает постепенный рост текста «Книги Перемен».

Приложение

Чжан Бо-Дуань

Главы о прозрении истины

Введение

Религиозная доктрина даосизма: Учение о бессмертии и путях его обретения

Центральная проблематика религиозной доктрины даосизма – учение о бессмертии, даосская доктрина бессмертия (точнее, ее интерпретация различными теоретиками даосизма) претерпевала определенные изменения на протяжении исторического развития этой религии.

Однако весь основной набор идей и концепций, лежащих в фундаменте данной доктрины, оставался неизменным, будучи инвариантом всех исторически менявшихся вариантов ее интерпретации.

Учение об обретении бессмертия стало сотериологической целью даосизма в силу отсутствия в древней китайской религии сколько-нибудь развитого учения о бессмертии души. То есть оно коренится в тех же специфических чертах китайской культуры, что и натурализм древнекитайской философии. Вместе с тем древнейшие представления о загробном существовании, при всей их зачаточности и аморфности, отразились в определенной мере в даосизме, став одновременно и идейной почвой, на которой формировалась даосская доктрина, и тем, от чего даосизм отталкивался. Двойственность даосизма как национальной религии Китая заключалась в том, что, с одной стороны, он был тесно связан с архаичными верованиями, а с другой – отталкивался от них, отказывался признавать эти верования и представления в их непосредственности, не пропустив их содержание через свою рефлектирующую мысль. В связи с этим следует отметить, что аморфные и расплывчатые представления если не о бессмертии, то по крайней мере о выживании души после смерти тела, существовавшие в древности и сохранившиеся в народных верованиях, не только никогда (по крайней мере, до буддизма, стимулировавшего дискуссии о неуничтожимости духа) не становились объектом философской рефлексии, но и активно опровергались и отвергались авторами философских трактатов.

Уже в силу этого даосизм, выделившийся из тотальности архаической религиозности, не только не пошел по пути развития этих представлений, но, наоборот, противопоставил, с одной стороны, им, а с другой – и им, и просвещенному скептизму мыслителей типа Ван Чуна свою доктрину бессмертия человека как целостного психосоматического органического единства. Однако же и эта специфически даосская доктрина имела корни в архаической религии – в культе долголетия, характерном для чжоусцев, экстатическом шаманизме Чу и культе небожителей царств Ци и Янь.

Чтобы правильно оценить содержательный аспект генезиса даосского учения о бессмертии, необходимо хотя бы вкратце рассмотреть те представления о жизни и смерти, которые или предшествовали даосизму, или же существовали в период его генезиса.

В настоящее время благодаря археологическим открытиям китайских ученых (прежде всего в Чанша–Мавандуе) источниковедческая база для исследования такого рода значительно окрепла, что позволило сделать более надежные, чем в прошлом, выводы по данному вопросу. В настоящее время ряд исследователей (прежде всего М. Лёве и Юй Инши) предложили свои реконструкции религиозных представлений древних китайцев о смерти и бессмертии, что значительно облегчает анализ генезиса доктрины даосизма.

Предварительно подчеркнем еще раз, что даосизм создал свое учение о физическом бессмертии: во-первых, в силу неразвитости учения о духовном бессмертии в Древнем Китае; во-вторых, по причине того, что философская традиция отрицательно оценивала зачатки такового, квалифицируя их как «вульгарные и низменные», что делало для даосизма бесперспективным развитие существовавших зачатков соответствующей веры; в-третьих, в силу наличия предпосылок веры в физическое бессмертие через бесконечное продление жизни, изменение своего статуса в шаманском экстазе или посещение «блаженных островов» с их снадобьями продления жизни; в-четвертых, в силу наличия тесной связи даосской мысли с древним мифопоэтическим мышлением, имеющим ряд особенностей (например, конструирование микро- и макрокосма как изоморфных систем), – все это стимулировало развитие даосской теории бессмертия.

Таким образом, даосскую доктрину бессмертия нельзя ни свести к архаической религиозности, ни противопоставить ей. Даосская религиозная доктрина, как и даосская философия, возникла в период кризиса архаической религии и питавшего ее мифологического мышления. Этот период кризиса, перехода и взаимоналожения архаических и новых идеологических форм и модусов мышления и зафиксирован даосским учением – сложным и многоплановым историко-культурным феноменом. После этих предварительных оговорок обратимся непосредственно к хронологически и типологически предшествовавшим даосизму религиозным верованием и представлениям.

В период Инь и раннего Чжоу, в эпоху господства родовой аристократии существовала вера в то, что после смерти цари (ваны) и, вероятно, главы наследственных домов отправлялись на небо, ко двору Верховного Императора (шанди); возможно – обожествленный предок иньских царей, где пребывали в качестве его придворных. Об этом гласят многочисленные надписи на гадательных костях, чжоуской ритуальной бронзе, а также (относительно чжоусцев) некоторые фрагменты «великих од» (да я) «Ши цзина».

Что касается загробной судьбы простого народа, то о ней в текстах нет никаких свидетельств. Не исключено, что общества архаической аристократии просто отказывали в праве на бессмертие людям низкого происхождения. Вместе с тем наиболее ранние тексты не содержали материала, говорящего о представлениях о душе. Наиболее ранний фрагмент, посвященный этой теме, содержится в «Цзо чжуань» (7-й год Чжао-гуна – 534 г. до н. э.) и представляет собой рассуждение политического мыслителя той эпохи Цзы-чаня. Во фрагменте говорится о душах хунь и по, причем душа (или души) хунь отождествляется с активным началом ян. Интересно, что в рассуждении Цзы-чаня уже эксплицитно говорится о душах хунь и по не только аристократов, но и простых мужчин и женщин (пифу–пифу).

О дальнейшем развитии представлений о душах хунь можно судить по комментарию Кун Ин-да (574–648). Мнение Кун Ин-да отражает, видимо, не танскую, а гораздо более раннюю точку зрения, приближенную ко времени комментируемого им конфуцианского «Пятикнижия». Души по отождествляются им с оформленной «телесностью» (син), плотью, а души хунь – с «пневмой» (ци) в ее модусе жизненной силы (энергии). Кун Ин-да не признает возможности их посмертного существования.

Впоследствии утвердился следующий, «классический» взгляд на души по и хунь. Они отождествляются с пневмами инь и ян соответственно и связываются с жизнедеятельностью (по, «животные души») и ментальностью (хунь, «разумные души») человека, т. е. признается их квазиматериальная природа.

После смерти человека комплекс душ хунь (обычно считалось, что их у человека три) превращается в «духа» (шэнь) и некоторое время продолжает существовать после смерти тела (чем более интенсивной духовной жизнью жил человек, тем дольше сохраняется и его дух), а потом растворяется в небесной пневме. Комплекс душ по (считалось, что их семь) становился «демоном», «призраком» (гуй) и через некоторое время или уходил в подземный мир теней, к «желтым источникам» (хуан цюань), где его призрачное существование могло поддерживаться жертвами потомков, или растворялся в земной пневме. Тело выступало единственной нитью, связывавшей души воедино. Смерть тела приводила к их дисперсии и гибели. Впрочем, изложенный взгляд является достаточно поздним и синхронным даосизму, который активно использовал его в своем учении о бессмертии: ведь, чтобы сделать бессмертным дух, следовало сделать таковым и тело!

Вернемся назад, ко времени «Цзо чжуань». Следует отметить, что воззрение о душах хунь и по является достаточно древним и никоим образом не создано Цзы-чанем, тем более