Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров - Сергей Анатольевич Смирнов

поступила с вами, мессер,- проговорила она, давясь рыданиями.- Простите меня. Я пойду к исповеди и попрошу у священника самую суровую епитимью.

-Поберегите свой цветущий вид, сударыня,- сказал я.- И не забывайте, что я первый, кто должен попросить у вас прощения за свою гнусную выходку. Мой грех хуже вашего. Я теперь богат, а позволил себе поддаться искушению лукавого и пойти на такую подлую и унизительную для вашей чести месть. Простите меня, сударыня!

И я припал перед ней на колено.

-О, как вы благородны, мессер!- простонала красавица и едва не повалилась без чувств на подушки.- Поверьте, мы с братом заслужили именно такой мести. Нас нужно было проучить как раз таким образом. Так вы больше не сердитесь на меня, мессер?

-Буря давно прошла, сударыня,- вздохнул я, любуясь ее устыдившейся грехов красотой.

Фьямметта же, посмотрев на меня из-под ресниц, вдруг опять разрыдалась.

-Я же говорю вам, сударыня, что буря давно миновала,- подойдя к ней и с трепетом взяв ее теплую руку, настойчиво повторил сын магрибского эмира.- Мы с вашим доблестным Гвидо уже едва не побратались до гробовой крышки.

Слезы брызнули из глаз красавицы еще сильней, и я потерял всякое понятие, как же мне унять этот потоп, еще не успев погасить вселенское пламя ее стыда.

-Как же мне вас успокоить, сударыня?- так простодушно и спросил я.

Фьямметта отняла у меня свою руку и, глядя в сторону, горестно вздохнула.

-Вы такой благородный человек, мессер, каких я никогда в своей жизни и не встречала,- проговорила она, крепясь и никак не желая оборачиваться.- Вот если бы такой благородный человек, как вы, взял бы меня в жены, то я бы всю жизнь была ему верна, как Бавкида своему Филемону... А отчего это у вас, мессер, такой странный взгляд?- тут же изумилась она, как только вновь обратила ко мне свое прелестное личико. Вид мой и вправду мог показаться не только странным, но и, прямо говоря, придурковатым. Даже родившись заново на дне пустого колодца, я оказался не столь растерян, как теперь, в эти мгновения.

-Разве я вам не нравлюсь, мессер?- довершала свой победоносный поход Фьямметта.- Разве не хороша собой?

-Столь прелестных собою дев, как вы, сударыня, я и не встречал в своей жизни,- пролепетал наконец бывший сарацин.

-Что я говорю!- кокетливо прищурилась Фьямметта, и слезы ее стали быстро высыхать, вроде росы под жаркими лучами солнца.- Да, мессер, приданым я похвалиться не смею. Зато моим приданым станет моя преданность вашей милости и моя любовь. К тому же в моих жилах течет благородная кровь древнего рода Буондельвенто, и по этой части не сомневаюсь, что я вам ровня.

-Может статься, напротив, как раз я и окажусь той ложкой худородной кислятины, что испортит древнее и славное вино,- переведя дух, открылся я этой чаровнице.

-Вот и чудесно!- всплеснула руками Фьямметта.- Тогда мы и вовсе квиты. За чем же стало дело, мессер?

Я молчал, потупив взор.

-Может быть, ваше сердце уже несвободно?!- услышал я задрожавший от гнева и муки голосок.- Может быть, вы уже дали обещание какой-нибудь красотке?!

Я продолжал молчать, не в силах выдавить из себя ни слова.

-Тогда я не знаю, что сделаю!- подняла новую бурю Фьямметта.- Я готова убить ее!

Тут я поднял глаза и увидел, что рука Фьямметты сжимает забытый мною кинжал, вынырнувший из складок покрывала или платья красавицы.

-О, прелесть моя!- взмолился я.- Все, что угодно, только не это!

Вид занесенных над жертвой кинжалов был для меня уже слишком привычен и слишком невыносим.

-Фьямметта!- решительно обратился я к ней, ибо блеск острия сразу привел меня в чувство.- Прошу поверить мне на слово: кроме одного обещания, данного человеку, который спас меня ценой своей жизни, более никаких обещаний я никому не давал. Но, "сестренка", тебе - а я осмеливаюсь называть вас, сударыня, на "ты" - тебе пока ничего толком не известно о моей запутанной жизни, и я пока вынужден умолчать о ней. Знай же, что в любой день и час я могу оказаться нищим и отверженным. Что ты будешь делать тогда?

-Деньги можно отнять - это мне уже известно,- твердым голосом отвечала мне Фьямметта, больше не отводя глаз.- Зато никто и никогда не сможет отнять у девушки любви и верности, если только она сама не захочет расстаться со своей честью. А вы, мессер... О, Пресвятая Дева! Что же я такое говорю!- воскликнула она, и снова закрыла руками лицо.

-Тогда честью прошу вас, сударыня,- взмолился я к ней, осторожно потянув к себе ее руку и притрагиваясь к нежной руке губами,- ничего не требуйте от меня сейчас. Дайте мне год, ровно один год, который мне необходим на восстановление своих законных прав в этом несправедливом мире. Я обещаю через год дать вам единственный и бесповоротный ответ. А пока позвольте мне только носить на своем головном уборе любимые цвета вашей милости.

-Если же вы не Андреуччо ди Пьетро и не сарацин Абд альМамбардам, то каково же ваше настоящее имя?- торжественно спросила Фьямметта.- Я обязана знать имя, дабы посвятить вас в рыцари Голубой Незабудки.

-Этогото законного сокровища я и лишен, сударыня,- ответил я, облившись холодным потом.- У меня отнято имя, и я теперь не знаю его.

-Как же такое может быть?!- испуганно воскликнула Фьямметта.

-Представьте себе, случается,- вздохнул я.- Рассказывать долго, и многое по сей день мне непонятно самому. Скажу коротко: у меня была отнята память, а вместе с ней - и мое имя.

-Вот как,- задумчиво проговорила Фьямметта, склонив головку набок.- Что ж из того? Ведь главное, чтобы помнили о вас, мессер. А доброе имя дается вовсе не по рождению, а по поступкам.

Сердце мое едва не разорвалось от таких слов. Твердый комок застрял у меня в горле, и теперь уж я сам отвел взгляд, боясь показать деве навернувшиеся на мои глаза слезы, в которых поплыла вся комната, чудесно заискрившаяся лучами утреннего солнца.

-В таком случае, мессер,- нежно проговорила Фьямметта,- покуда вы будете являться всего лишь рыцарем Голубой Незабудки, позвольте мне самой окрестить вас.

-Окажите милость, сударыня,- всей душой пожелал я.

-С этого дня вы нарекаетесь именем Джорджио во имя Любви и Чести,- вновь задрожавшим от волнения голоском прорекла Фьямметта.

-Джорджио?!- изумился я.- Но почему, сударыня?

-Не знаю,- пожала плечиками Фьямметта.- Просто мне всю жизнь нравится это имя. Порой мне грезилось, что когда-нибудь у меня родится мальчик, которому