На руинах Империи - Татьяна Николаевна Зубачева

начал ими командовать. Что и как делать они и без него знали. И все его слова спокойно пропускали мимо ушей. Но когда он перешёл на цветных, их леность и нерадивость, Андрей не выдержал.

– За это двойная плата.

– За что? – не понял тот.

– А за то, что мы тебя слушаем, – попробовал удержаться на шутливой границе Андрей.

– Что?! – вскипел белый. – Ты, рвань, будешь мне указывать?! Да я тебя…

– Смотри, не лопни от натуги, – посоветовал ему Андрей.

– Ты… ты позор расы! – белый с грохотом опрокинул кресло и рванулся к ним.

Андрей выпрямился, поигрывая молотком. Эркин, привыкший к ругани во время работы, и толком не слушавший перепалку, забеспокоился. Дело грозило обернуться совсем не нужной дракой, если беляк полезет с кулаками, нельзя же подставляться, не то время. На веранде мелькнуло побледневшее лицо нанявшей их женщины.

Андрея вся эта история пока забавляла. Он спокойно стоял перед изрыгавшим ругательства белым и, улыбаясь, отвечал не менее забористой руганью. Что его назвали «позором расы», его не тронуло. Тот прошёлся по родне Андрея и… переключился персонально на Эркина.

– Всякий ублюдок краснорожий, – гремел белый, – смеет шляться…

– Я работаю, сэр, – тихо сказал Эркин и вдруг неожиданно для себя рявкнул на Андрея. – Мы работаем или треплемся?! Долго я тебя ждать буду?!

– Ща! – подмигнул ему Андрей, охотно принимая игру подчинения. – Видишь, отвлекли. Не сердись, – и нагнулся подбить удерживаемую Эркином секцию.

– Ты! – задохнулся белый. – Белому указывать?! А ты слушаешь?!

И он кинулся на них с кулаками. Андрей в последний момент подшиб Эркина, а сам отклонился в сторону, и кулак белого с размаху вонзился в только что натянутую железную сетку. От веранды к ним бежала женщина, с ужасом глядя на них и на вывшего от боли мужчину.

– Слушай, хозяйка, – Андрей улыбался, но улыбка его стала уже совсем иной. – Или ты своего… успокоишь, или мы уходим, и пусть он тебе забор ставит. У него вон… силы много.

Женщина, обхватив мужчину за плечи, быстро заговорила.

– Да-да, уходите. Уходите скорей. Уходите…

– Та-ак, – протянул Андрей, – с этим ясно. А плата? Мы вон, половину уже сделали.

– Уходите, – повторила женщина, – уходите.

Андрей покачал укреплённый ими стояк – повалить его уже будет сложно – и посмотрел на Эркина. Тот уже встал и отряхивал джинсы и рубашку. В ответ на взгляд Андрея пожал плечами. Мужчина что-то рычал и рвался к ним из рук плачущей женщины. Андрей махнул рукой, подобрал свой ящик, и они пошли со двора. Но у висевшей на одной петле калитки Андрей не выдержал и обернулся.

– Чтоб наш кусок тебе поперёк горла встал.

Мужчина снова начал рваться за ними, но они уже ушли.

Молча, они миновали несколько домов. Спускались сумерки, и найти работу было уже никак невозможно. Андрей остановился закурить.

– И на чёрта я созорничал, – тоскливо сказал Эркин. – Дёрнуло же меня…

– Ничего, – отмахнулся Андрей. – Жаль, морду ему не набили, а так всё нормально.

Они шли по стремительно пустеющей улице. Странно, но потеря заработка, похоже, не слишком огорчила Андрея.

– А трудно теперь будет, – вдруг сказал Андрей. – Это ж из пленных, понял? Возвращаются. И что не довоевали, на нас отыграют.

Эркин угрюмо кивнул. Он тоже заметил, что в городе появились белые в старой форме. Они недружелюбно ворчали вслед, придирались, когда на них работали… Похоже, Андрей прав. И только потерей работы не обойдётся.

– Давай что ли завтра с утра на станцию?

– Думаешь, на рынке не отломится?

– Заглянуть можно. Да толку… – Андрей сплюнул на середину мостовой.

– Посмотрим. На станцию всегда успеем. И на вещевой загляну.

– Прибарахляешься? – ухмыльнулся Андрей.

– В сапогах ноги горят. Да и к зиме целее будут.

– Далеко заглядываешь, – покрутил головой Андрей. – Ну, бывай.

– Бывай.

По дороге домой Эркину почудились за спиной шаги. Несколько раз он останавливался и прислушивался. Было уже совсем темно, и вне Цветного квартала индейцу лучше никому на глаза не попадаться. Ни полиции, ни своре, ни любой белой сволочи. Но он пошёл дальним путем, через парк, куда с наступлением темноты никто не рисковал сунуться. В парке он перестал слышать шаги и побежал через дворы домой. Не рискуя хлопать калиткой, перелез через забор у навеса Старой Дамы и, прячась в тени сараев, пробрался к дому. У сарая Жени он снова прислушался. Нет, похоже, оторвался. Но кто же ходит за ним? Неужели этот… Рассел, о котором говорила Женя. Что ему нужно?

Эркин бесшумно задвинул засов на калитке и вошёл в дом. Нижняя дверь, ступеньки скрипучие, надо бы починить, но это у Андрея надо сначала выспросить потихоньку, что и как. Звать его на эту работу он не может, не брать же с Жени деньги, а бесплатно Андрею с какой стати работать. Верхняя дверь. Он закрывал верхний замок, когда рядом прозвучало тоненькое.

– А мы сегодня твой пакет доедим?

И голос Жени.

– Ах ты, бесстыдница, нет чтобы поздороваться.

И недоумённый вопрос.

– А он разве гость? Он же свой.

Эркин прислонился лбом к двери и постоял так, будто не мог справиться с замком. Потом обернулся. Дверь в комнату открыта, и в двери стоит Женя с прислонившейся к ней Алисой, смотрят на него и обе улыбаются. И из кухни тянет запахом чая и чего-то вкусного. И он сбросил, как ненужный груз, и шаги за спиной, и сорвавшийся заработок, и страх от мелькнувших за углом фар… И улыбнулся.

…Толстые маленькие лепёшки Женя называла oladii, а Алиса oladushki. Он не сразу понял, что это одно и то же, и повторил: оладьи, оладушки.

– Да, Эркин, – Женя подвинула ему сметану в чашке. – Ты в сметану их макай, так вкуснее. – И перешла на английский. – Алиска опять стала путать. Ты же уже много слов по-русски знаешь, так давай тоже, день по-русски, день по-английски, хорошо? – он неуверенно кивнул. – А то ведь эта обезьянка так ни одного языка знать не будет.

– А разве сегодня английский день? – вмешалась Алиса. – Сама же по-русски начала. Про сметану.

Женя засмеялась и сказала по-русски.

– Виновата, исправлюсь.

И посмотрела на Эркина: понял ли?

– Я… плохо говорю… по-русски, – осторожно составил он фразу.

– Всё правильно, – одобрила Женя и тут же уточнила. – Сказал правильно. А говоришь ты совсем не плохо. С Андреем на смеси говорите? – перешла она на английский.

– Когда как, – быстро ответил он по-английски же.

– Ты ей смешивать не давай, а сам говори, как удобнее, – сразу изменила решение Женя.

– Да?! – тут же возмутилась Алиса, – а я тоже хочу…

– Мала ты ещё для хотений, – не давала