Такси для ангела - Виктория Платова

— Что значит — “ваше убийство”? Вы только посмотрите насебя! Вы только себя почитайте! Куцые полицейские романы — вот ваш потолок! Дау вас бы клепки не хватило такое придумать! Здесь нужен другой ум. Молодой,упругий!

— Уж не на себя ли вы намекаете? Tea, до сих пор сазартом терзавшая Софью сахарными зубами, вдруг осеклась и замолчала.

— Почему же намекаю? — сказала она после долгойпаузы. — Я не намекаю. Ведь фальшивый перстень еще никто не отменял…

О, Аглая! Если бы ты была жива! Если бы ты только была жива!Если бы ты только могла слышать все это!.. Как бы ты хохотала! За водкой вграненом стакане, за тонко нарезанными ломтиками сырого мяса — посоленными ипоперченными, за сигаретным пеплом без пепельниц — как бы ты хохотала! Неужелидаже эта беллетристическая бойня не заставит тебя встать? Встань, вставай же…Выходи из этого проклятого зала! Я все еще надеюсь на другой конец…

Но никакого другого конца не было.

Вместо Аглаи в дверном проеме показалась Минна. Грудь Минныпоникла, подбородки висели, как паруса в безветренный день, даже брошьрасстегнулась.

— Все в сборе, — сказала Минна, задумчивопокусывая похищенный с хозяйской клумбы флокс. — Очень хорошо. Мне труднобыло на это решиться, и все же… Я хочу сделать признание…

— Только не это! — застонал Чиж. — Только неэто!.. И в ту же секунду Tea ухватила его за плечо.

— Вы слышите? По-моему, это звук автомобильного мотора!Вы слышите?..

…Я ждала Чижа в ресторанчике “Династия” на Гороховой.

Допросы, игра в “не был, не состоял, не участвовал” сочумевшими следователями, отпечатки пальцев, снова допросы, очные ставки,“Бойся цветов, сука!”, украсившая собой не один милицейский протокол, —все это осталось позади. Позади осталась стылая ночь в стылом поезде со стылымтелом Аглаи — я везла ее в Москву вместе с результатами вскрытия: “СмертьКанунниковой А.А., 1953 г.р., наступила в результате отравления KCN (цианистымкалием)”.

Аглаю похоронили восемь дней назад, под траурный залппубликаций в прессе. Впрочем, залп был нестройным и смазанным — из-зановогодних праздников. Убегая к салату оливье, легкомысленному и вовсе неотравленному шампанскому, а также к сляпанной кое-как китайской пиротехнике,пресса обещала вернуться. Но я не очень-то верила ее обещаниям: еще день-два —и у нее появятся новые герои, время хороводов вокруг священных могил прошло.Важно только то, что здесь и сейчас.

Издатели были настойчивее: их интересовала судьбапоследнего, так никому и не проданного романа.

Но роман исчез.

Его не нашлось ни в кабинете Аглаи, куда меня так и непустила всплывшая неизвестно из каких глубин двоякодышащая рыба-протоптер, приближайшем рассмотрении оказавшаяся племянницей Аглаи. Его не было и в ноутбукес омертвевшей камелией. Ноутбук я привезла вместе с телом, и он тотчас же былварварски взломан всплывшим неизвестно из каких глубин морским коньком, приближайшем рассмотрении оказавшимся приятелем двоякодышащей рыбы-протоптера. Ихакером по совместительству.

Я была тотчас же обвинена в краже интеллектуальнойсобственности, и двоякодышащая рыба туманно намекнула мне на суд. Но это непроизвело на меня никакого впечатления. В конце концов, это будет неединственный суд в моей жизни.

Ведь когда-нибудь следствие по делу об убийстве АглаиКанунниковой придет к своему логическому завершению.

Но пока ему не было видно ни конца ни краю.

Трех беллетристок, которые с таким остервенением пыталисьвзвалить на себя вину за убийство, отпустили восвояси, популярно объяснив, чточистосердечное признание, не подкрепленное достаточно серьезными уликами ифактами, есть не что иное, как филькина грамота. И им не светит даже подписка оневыезде. Не получила ее даже Tea, оказавшаяся ближе всех к вожделенной бумажке:хотя в перстне-фальшивке и были найдены следы цианистого калия, но Tea так и несмогла предоставить: а) ювелира, изготовившего подделку; в) фармацевта,ссудившего ее смертельным ядом.

А теория, изложенная в показаниях Софьи и гласившая, что Teaсвоим ядовитым языком вырабатывает цианид, как растения — кислород, былаотвергнута следствием как лженаучная.

Под подпиской о невыезде оказался только Ботболт. Он мог бызагудеть и в СИЗО, но его спасло отсутствие мотива преступления. И отсутствиеотпечатков пальцев на бутылке с остатками яда. Бутылка эта, затесавшаяся встадо других бутылок, было найдена в аппаратной.

Рядом с телами Доржо и Дугаржапа, так же, как и “КанунниковаА.А., 1953 г.р.”., отравленными KCN (цианистым калием).

Никто из присутствующих в доме в ту ночь так и не смогпролить свет на их смерть. И на смерть Аглаи. К выкладкам Чижа следствиеотнеслось скептически.

И все же…

Все же убийцей был один из нас. Проведших утомительнодлинную ночь в бурятской лаковой табакерке. И от этого нельзя было отмахнуться,потому что Аглая Канунникова, суперзвезда русского детектива, вот уже восемьдней покоилась в земле.

В наследство от Аглаи мне досталась Ксоло (двоякодышащаярыба-протоптер терпеть не могла собак, она вселилась в квартиру у метро“Аэропорт” с двумя кошками и аквариумом. Я подозревала, что именно в аквариуме,в тесной спайке с водорослями-кладофорами и морским коньком-хакером, онапроводит долгие зимние ночи)… Печальная, потерянная Ксоло и две видеокассеты:“Нежная кожа” и “Украденные поцелуи”, только и всего. Кассеты были записаны вмаленькой студии при синематеке “КИНОЭТОПРАВДА24КАДРАВСЕКУНДУ”. Об этом сообщаллоготип на тыльной стороне увесистой пластмассовой коробки.

Ничего не скажешь, у маленькой задиристой студии былибольшие амбиции.

Кассеты я извлекла из-под лежанки Ксоло (они валялись тамсреди прочего хлама, снесенного в закуток двоякодышащей рыбой) — и посчитала,что лучшего прощального подарка и придумать невозможно. Вместе с ним и Ксоло явернулась в Питер. И на перроне Московского вокзала дала себе клятву забытьМоскву навсегда.

Это было позавчера.

А сегодня, в ресторанчике “Династия” на Гороховой, я ждалаЧижа.

* * *

…Чиж опоздал на полчаса. Он появился, когда я уже успеларасправиться с неаполитанскими потрохами и плавно перешла к салату с копченойрыбой. Чиж сел напротив, заглянул ко мне в тарелку и заявил:

— Идиотизм!

— А по-моему, очень вкусно, — ответила я. —Здравствуй!

— Все равно — идиотизм. Эти следователи — простоидиоты. Не хотят замечать очевидных фактов…

— Здравствуй! — снова повторила я. — Ты могбы меня поцеловать. Все-таки почти две недели не виделись.

Он перегнулся через стол и клюнул меня в макушку. И все.Никаких сантиментов. Судя по всему, наши игрища на краю лесного озера можносчитать досадным недоразумением, вызванным близостью к трупам. Что ж, этовполне укладывается в рамки человеческих стереотипов: ничто так не подстегиваетлюбовь, как близость к смерти.