Такси для ангела - Виктория Платова

Эти шахматы были сродни картинам на стене.

— Кацусика Хокусай. “Фудзи и цветущая вишня”. ВинсентВан Гог. “Этюд к подсолнухам”. Лукас Кранах. “Голова женщины”, —мечтательно произнес Дымбрыл Цыренжапович.

— Алиса, — хрюкнула я и только потом сообразила,что благостный Дымбрыл представил мне все три картины Интересно, сколько онимогут стоить?

— Не хотите сыграть? Говорят, вы неплохо играете.

— Кто говорит? — хрюкнула я второй раз. Кто можетговорить, как не внебрачный сын бурятского привидения Ботболт!

— Прошу вас.

Мне ничего не оставалось делать, как усесться на пол исделать первый ход. Партия началась.

— Я ждал вас, Алиса, — сказал Дымбрыл на десятомходу. — Я знал, что вы придете.

— Меня? — позволила я себе удивиться напятнадцатом.

— Конечно. Вы умная девушка. Я сразу понял это. Когдане нашел что искал. Сколько вы хотите за него?

— За кого? — еще через три хода спросила я.

— За роман, — еще через два хода ответил он. Яедва не прохлопала ладью от такого неожиданного пассажа.

— Почему вы решили, что он у меня?

— Потому что ему больше негде быть. Во времяпрогулки.., за несколько часов до трагических событий, Аглая сказала мне, чтопривезла роман с собой. И что готова показать мне куски из него и поговорить одоговоре. Но, к сожалению, я был вынужден уехать, а когда вернулся… Когдавернулся, все было кончено.

В словах хитрого бурята был явный подтекст, смысл которогоускользал от меня. И я решила промолчать. Но мое молчание только подстегнулоДымбрыла.

— Вы ведь ее личный секретарь, не так ли?

— Да.

— И вы должны были знать, что она несколько месяцеввела со мной переговоры о публикации романа. И это была ее инициатива. Ее, немоя. Заманчивое предложение, учитывая ее популярность. Вы не находите?

— Нахожу, — еще через два хода раскололась я. Ядействительно находила новость, сообщенную мне Дымбрылом, несколько м-м..,экзотической. Аглая, за которой стояли в очередь крупнейшие издательства,неожиданно остановила свой выбор на ничем не примечательном и далеком откнижного бизнеса торговце мехами. Даже Ван Гог с Кацусикой этого не объясняют.Не говоря уже о сгинувшем в толще веков Лукасе Кранахе.

— Мне пришлось купить для этого небольшое издательство.

Что ж, совсем неплохо. “Облачиться в мех — не грех”, а уж виздательстве греха нет по определению… Ай да Аглая! Я была твердо уверена, чтогосподин Улзутуев был не единственным, с кем она вела переговоры о публикацииромана, но шестое чувство подсказывало мне: не стоит распускать язык вприсутствии Лукаса Кранаха, Ван Гога и — страшно подумать — Кацусики Хокусая.

— Но в ее ноутбуке романа не оказалось.

— Откуда вы знаете? Дымбрыл молчал.

— Может быть, вы расскажете мне, что произошло ночью? Итогда… — Я поставила в конце фразы многозначительное многоточие, которое даваломне некоторую свободу действий. Хотя бы на период староиндийской атаки.

— Ну, хорошо, — согласился он. — Только хочузаранее предупредить вас: к этому убийству ни я, ни мой человек не имеемникакого отношения. Я сожалею, что уехал в тот вечер, но у меня действительнобыла внеплановая и очень важная встреча. Около одиннадцати мне позвонил Ботболти сообщил обо всем происшедшем. Я не мог покинуть встречу, это касалось моегобизнеса. Но и не мог допустить, чтобы без моего ведома в мой собственный домврывалась милиция. Вы понимаете меня?

"Голова женщины” в обрамлении “Подсолнухов” и священнойгоры Фудзияма — и наверняка не только это, высвечивающееся на пяти отключенныхмониторах. Конечно же, я хорошо понимала тайше Дымбрыла Цыренжаповича.

— Я дал ему инструкции…

— Перерезать телефонный кабель!

— Зачем же такое варварство! Отключить телефонныйщиток. И ждать моего приезда.

— А заодно порыться в ноутбуке покойной. Раз уж она таквовремя отошла в мир иной, — неожиданно осенило меня.

Дымбрыл улыбнулся моим прищуренным векам.

— Я говорил, что вы умная девушка.

— Но не настолько, чтобы понять, что случилось с АглаейКанунниковой. И что случилось с Доржо и Дугаржапом.

— Ну, с этими все ясно. Несчастный случай, которыйналожился на самое настоящее убийство. Ботболт сказал мне, что по распоряжениювашего приятеля, оператора.., который всем здесь заправлял… Он оставил бутылкуна столе. Обычно мы этого не делаем. Правда, он не убрал и остальные бутылки,ведь в доме были гости и выпивка могла понадобиться. Бутылка с шампанскимстояла ближе всех к окну.

— Да?

— Доржо и Дугаржап практиковали старый трюк. Они иногдавытаскивали бутылки за горлышки через окно с помощью строгого ошейника — когдавсе остальные пути к спиртному были перекрыты. С помощью строгого ошейника.Видимо, в ту ночь они сделали то же самое — ведь из кухни в аппаратную можнопопасть только через зал. Они пали жертвой своего собственного пагубногопристрастия. Даже общение с великими ничему их не научило…

— А как же третий стакан? — спросила я.

— Экспертиза показала, что он был чистый, —ответил Дымбрыл.

Несколько минут я сидела, глубоко задумавшись. Тайна смертиАглаи не приблизилась ко мне ни на сантиметр, но теперь, во всяком случае, былопонятно наличие пантеры на срамном брелке Доржо (или Дугаржапа).

— Вот видите, все просто. Я ничего от вас не утаил. Явыполнил все ваши условия. И потом, мой человек всего лишь отключил телефон,ему не нужно было перерезать провод. Его перерезал настоящий убийца. Теперь вашход.

Действительно, мой! Я пододвинула коня и кротким голосомсказала:

— У меня нет романа.

— Что значит “нет”?

— То и значит. Я его в глаза не видела. И это чистаяправда. Аглая не показывала мне ни строчки. А вам мат. — Господин Улзутуевбыл сильным противником, и неожиданная победа притупила во мне все чувства,включая чувство самосохранения. — Можно, я пойду?

Почтенный Дымбрыл Цыренжапович молчал. Он и не думалугрожать мне. Бессмысленно угрожать после того, как ты сказал чистую правду.Бессмысленно угрожать после того, как игра сыграна.

— Верните ключ Ботболту, — бросил он мненапоследок.

Я уже дошла до двери, когда внезапная, еще не совсемоформившаяся догадка забрезжила у меня в мозгу.

Только бы Дымбрыл в ярости не смахнул шахматы с доски!Только бы не смахнул! Остается только уповать на его степную, отшлифованнуювеками мудрость!..

Дымбрыл не сдвинул ни одной фигуры. Должно быть, он все ещепереваривал услышанное.