Ленин. Дорисованный портрет - Сергей Кремлев

И вот, имея в виду не только прямых врагов, но и врагов, маскирующихся под друзей, Ленин пишет:

«Одни злорадствуют открыто, улюлюкают, кричат: „Сейчас сорвётся, так ему и надо, не сумасшествуй!“. Другие стараются скрыть своё злорадство, действуя преимущественно по образцу Иудушки Головлёва; они скорбят, вознося очи горе: „К прискорбию, наши опасения оправдываются! Не мы ли, потратившие всю жизнь на подготовку разумного плана восхождения на эту гору, требовали отсрочки восхождения, пока наш план не кончен разработкой?

И если мы так страстно боролись против пути, оставляемого теперь и самим безумцем (смотрите, смотрите, он пошёл назад, он спускается вниз, он целыми часами подготовляет себе возможность подвинуться на какой-нибудь аршин! А нас поносил подлейшими словами, когда мы систематически требовали умеренности и аккуратности!), — если мы так горячо осуждали безумца и предостерегали всех от подражания и помощи ему, то мы делали это исключительно из любви к великому плану восхождения на данную гору, чтобы не скомпрометировать этот великий план вообще!“…»

Так оно и было — Ленин пролагал путь к вершине, оступался, был вынужден отступать, страховаться «верёвкой» нэпа… Но отступал он лишь для того, чтобы найти путь наверх и покорить вершину. А лицемеры, прямые враги, завистники, злопыхатели, «премудрые» политические «пескари» с открытой или затаённой злобой ожидали — когда же он сорвётся?

А он, уже в первые годы Советской власти взойдя вместе с ведомой им Россией на высоты, никем кроме него и России не освоенные, продолжал своё восхождение к новым высотам…

И имел моральное и историческое право заявить:

«К счастью, наш путешественник, в условиях взятого нами примера, не может слышать голосов этих „истинных друзей“ идеи восхождения, а то бы его, пожалуй, стошнило. Тошнота же, говорят, не способствует свежести головы и твёрдости ног, особенно на очень больших высотах»[268].

Воля ваша, уважаемые читатели, а на меня приведённая выше главка ленинских «Заметок публициста» произвела огромное впечатление не только политической точностью, но и литературной яркостью!

Однако Ленин был всё же не литератором, а политиком, и никем, кроме политика, он быть не мог. При этом он не мог не быть политиком исключительно трудящегося большинства. А это означало, кроме прочего, что он не мог не иметь множества прямых врагов среди тех, кто составлял имущее меньшинство.

Он множество врагов среди имущих и нажил.

Но были же ещё и скрытые враги — среди лукавых «друзей», среди тех вроде бы соратников, которые были вроде бы и с Лениным, но не отдавали всего себя делу создания новой России. Скажем, живой и действующий Ленин мешал «левому коммунисту» Бухарину, дрейфующему вместе с Рыковым к «правому» уклону, мешал Троцкому, Каменеву с Зиновьевым. И лишь Сталину продолжающий здравствовать и действовать Ленин был бы опорой, поддержкой и вождём, за которым так надёжно идти.

Были среди соратников и амбициозные завистники, и самодовольные политические «нарциссы», что Ленину было органически чуждо. И это делало многих — особенно после Октября 1917 года, а ещё более — после окончания гражданской войны и упрочения Советской власти — друзьями и соратниками Ленина наполовину.

Друг наполовину — наполовину враг…

А враг наполовину может стать уже просто врагом.

Увы, две последние констатации, приложенные к последнему году жизни Ленина, оказываются не просто общими сентенциями, а, возможно, ключом к невесёлым тайнам этого последнего года, включая последние дни Владимира Ильича и его смерть. Но это — отдельная тема для отдельной книги.

ЛЕНИН был и глашатаем, и творцом нового мира, и новый мир социализма был в XX веке реальностью, но в сфере реальности не удержался. На тему, почему вышло так, написано и сказано в последние десятилетия много, а краткий ответ очевиден, хотя на эту очевидность многие всё ещё закрывают глаза.

Тем не менее сегодня ясно, что мировой Капитал усвоил и освоил идеи Маркса глубже, точнее и эффективнее, чем мировой Труд! Поняв, что объединение Труда против Капитала в целях обретения Трудом политической власти означает быструю системную гибель Капитала с его привилегиями, мировой Капитал давно объединился сам и сделал всё для того, чтобы изнутри разложить, а затем развалить оплот мирового Труда — Советскую Россию, созданную Лениным и развитую Сталиным…

И это Капиталу удалось через сеть агентов влияния в СССР и социалистических странах Европы. Ныне о социалистическом лагере, о Советском Союзе говорят с прибавлением слова «бывший»…

И что же делать дальше?

Назад к социализму — в его «хрущёвско-брежневско-горбачёвском» исполнении — Россия не пойдёт, но в том и нет нужды. Но если Россия не пойдёт вперёд — к новому социализму, то Россия рухнет.

А новый социализм — это такой социализм, который замышлял Ленин и строил Сталин, то есть это общество, где личный достаток и общественное положение приобретаются не на фондовой бирже, а в честном труде на благо общества, и где власть ответственна перед народом.

Так ведь было уже в России — в РСФСР Ленина, в СССР Сталина и в первые годы после Сталина…

Для того, чтобы в России не возникло нового — человечного — общества, Золотая Элита мира очень много потрудилась, начиная с 1917 года… Для этого были устроены интервенция и порождённая ею гражданская война, вторая Мировая война… Для этого был устроен и ельцинский 1991 год… Ведь если бы его не было, то существование СССР исключало бы ту вакханалию либерастического общества, которой ныне намеренно оглупляют народы планеты…

Но и здесь не всё так просто…

Вот цитата:

«Американские политические лидеры, законодатели, верноподданные политологи, любят порассуждать об „американском веке“… Ничего оригинального здесь, в общем-то, нет. Имперская идеология с органически присущей ей жаждой грабежа, насилия, порабощения своего и чужого народов родилась века назад и уйдёт в небытие, станет достоянием историков лишь с исчезновением последнего эксплуататорского общества — капиталистического…

Отживающие идеи, взявшие верх в современной американской жизни и политике, ещё не скоро умрут естественной смертью, поскольку за ними стоит монополистическая буржуазия… Этот класс располагает огромным идеологическим аппаратом, ещё могущим держать в идейном рабстве миллионы людей. Глубоки корни и тяжёл груз идейных, политических и психологических предрассудков, которые буржуазия старается не только сохранить, но и закрепить в качестве выгодного ей образа мыслей и жизни…

Такова природа этого государства, пропитанного шовинизмом и мессианством… Маниакальный антисоветизм, враждебность к советскому народу, агрессивный милитаризм…

В том и состоит суть капиталистического строя, что его правящая олигархия ненасытна в стремлении к богатству и власти. Такова чудовищная природа общества, обращающего слёзы, страдания и кровь в золото…»