Redrum 2018-2019 - Юлия Саймоназари

Вере гельминтов. — Скоро ко мне приедет колючеголовый червь. Слышала про скребней? Удивительные животные! Вооружены крючьями. Достигнув половой зрелости в кишечнике хозяина, самец оплодотворяет самку и закупоривает ее влагалище цементной секреций, чтобы другие самцы не могли ее покрыть. После, когда яйца сформируются, они вместе с пробкой выходят в кишечник хозяина. Для тебя я достал скребня-великана. Самки этого вида вырастают до 70 сантиметров.

Он говорил и говорил, смакуя подробности из жизни червей скребней и рассматривая взрослых гельминтов, что обвивались вокруг эндоскопического провода. Сонная Вера слушала, но смысл его слов ускользал от нее, хотя ей казалось, что она все понимает.

Налюбовавшись паразитами в желудочно-кишечном тракте, мужчина вынул из Беляевой трубку, и она ощутила ту самую неприятную саднящую боль в горле, с которой проснулась в хлорированной камере. «Значит, это со мной уже было…» —

пролетела размазанная мысль.

— Теперь давай посмотрим, как там наши гонгилонемы, — сказал паразитолог, освещая налобным фонариком ротовую полость Веры. На слизистой виднелись ссадины и зигзагообразные ходы. Справа над верхними зубами, выпуклая кривая линия, уходящая вглубь десны. — Если это самочка, то до четырнадцати сантиметров вырастет, самец вполовину меньше будет. Вот этих отсюда ничем не извести, только хирургическим путем…

Закончив осмотр, он отвез Веру в камеру, переложил на постель и ушел.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Она слышала, как черви шевелятся внутри нее, чувствовала их перемещения.

«Я их планета… их вселенная», — с гордостью думала Вера.

Беляева коснулась кончиком языка левой щеки. Из небольшой язвы тянулся тонкий мягкий отросток не больше сантиметра. Вера боялась поранить или случайно перекусить паразита. Она осторожно трогала его языком, пыталась загнать в нору. Но гонгилонема не хотела уходить.

— Ну, что ты какой вредный? Давай уползай! — разговаривала Вера с питомцем.

В камере Маи открылась дверь. Беляева оживилась.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Иллюстрация Анастасии Баталиной (Птах)

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Мужчина в маске внес белокурую девушку, уложил ее на койку, затем повернулся к Вере, подмигнул и вышел.

«Бедная девочка…» — Беляева искренне жалела новую соседку, но была счастлива. Впервые по-настоящему счастлива здесь. Теперь она не одна.

Блондинка проснулась, огляделась. Испуганный взгляд вонзился в Веру, и юное миловидное лицо перекосили ужас и отвращение. Она вскочила с постели и заметалась, как загнанный дикий зверь. Девушка звала на помощь, колотила по стенам руками и ногами, прыгала перед камерами.

Беляева смотрела на немую истерику незнакомки, ни звука не прорывалось к ней через два стекла. Боль разъедала сердце Веры. Вместе с новенькой она вновь переживала первые дни заточения, ощущала нестерпимую зудящую надежду на спасение. Ей хотелось бы облегчить мучения девушки, но это было невозможно. Вера знала: покой придет позже, когда она смирится. И жить станет легче. Жить станет проще. У нее будут свои питомцы.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Валерий Тищенко

Надо слушаться родителей

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

В субботу жара опустилась на город. Солнце палило нещадно: асфальт раскалился так, что, казалось, еще немного, и он расплавится. И как назло, в небе — ни намека на облака. Ошалевшие от духоты жители высыпали на улицы; многие устремились за город, ближе к природе. Когда Борис Хохлов выехал на трассу, она оказалась забита до отказа. Поток транспорта не ослабевал, а наоборот — увеличивался, что было необычно для выходного дня. Борис выругался, хлопнув ладонью по рулю.

— Хочешь дружить? — спросил мелодичный детский голосок с соседнего сиденья. Борис бросил быстрый взгляд на ткнувшегося носом в кресло белого медвежонка и вернул его с исходное положение: черные глаза-бусинки сверкнули в солнечном свете. Лиза… Борис невольно улыбнулся. Еще каких-то сорок минут, и он увидит сияющие зеленые глаза дочери. Лиза обожала медведей, вся ее комната была завалена мишками всех расцветок и размеров.

Под днищем автомобиля лязгнул металл — протяжно и злобно. Сам по себе звук не предвещал ничего хорошего. Борис занервничал, снизил скорость и прислушался: что это могло быть? Автомобиль абсолютно новый — три месяца как из салона — проблем не должно быть. «Разве что заводской брак? Не хотелось бы…» — скривился Борис. Стараясь следить за дорогой, он напрягал слух. Спустя пару минут он уже было решил, что ему померещилось…

Но услышал удар — будто тяжелая железка упала. Что-то брякнуло и застучало, автомобиль повело в сторону. Бориса тряхнуло, когда крыло автомобиля зацепило отбойник. Бешено завертев «баранку», Борис удержал машину и судорожно надавил на тормоз, но автомобиль, вместо того чтобы остановиться, продолжал набирать скорость, катясь под горку. С ужасом Борис наблюдал, как стрелка спидометра взлетела вверх. Потными ладонями он вцепился руль и бешено вертел, петляя по трассе. Машина окончательно потеряла управление, пересекла сплошную полосу, задела красную иномарку в соседнем ряду… Машину кинуло влево, на встречку. Несколько секунд растянулись в часы. В голове билась единственная мысль: уйти от столкновения, остановиться… Борис вцепился в руль, но увидел огромные глаза женщины, летящей прямо него, и понял, что это конец.

Последним, что ощутил Борис, было мягкое прикосновение плюшевой игрушки.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Папа умер сегодня. Он не вернется.

Смысл этих слов не сразу дошел до Лизы. Папа всегда был рядом. Незыблем как монолит. Папа не мог не вернуться. Лиза отказывалась верить в обратное.

— Хорошо, — сказала она. Мать проводила дочь тревожным взглядом, хотела что-то сказать, но в дверь позвонили и она вышла. Лиза бросила взгляд на часы: приближалась ночь, а папы все не было. Он иногда задерживался на работе допоздна, но случалось это редко. Лиза пожала плечами и отправилась к телевизору.

Разревелась она только ночью: топала ногами, махала руками, звала отца. Ей хотелось прильнуть к его груди, вдохнуть душный аромат его любимого одеколона. Но папа так и не пришел. От соли слез у Лизы уже щипало щеки, но остановиться она не могла. Смерть и потеря близкого человека были чем-то из телевизора — далеким и странным. И теперь, когда глубоко внутри поселилась непонятная, давящая, всепоглощающая пустота, Лиза не знала, как с этим справиться.

— Тише, моя хорошая, тише! — успокаивала мать, но утешения не помогали. Лиза утихла лишь под утро, осознав, что для нее настала новая жизнь. Хотя к таким изменениям она не была