Трудности языка - Ксения Кононова

Уже переваливает за середину марта, когда тебе вновь удается приехать. Первый раз вытягиваешь меня из дома, и мы идем в клуб. Удается на время забыть обо всех своих терзаниях, пока ты рядом и просто захлебываться ощущением твоей близости. Когда уже собираемся домой, случайно замечаю Руслана у барной стойки. На несколько минут подхожу, чтобы поздороваться, пока ты меня ждешь.

Рус прямо расцвел. Широко улыбаясь, рассказывает про своего «мышонка», который скоро должен подойти. «Мышонком» оказывается Вик, сдавшийся на милость его трехмесячных домоганий только неделю назад. И то только после того, как Руслан все эти три месяца каждый божий день ходил на его сеансы массажа, мозоля глаза и угрожая продолжать в том же духе, пока у него не кончатся последние деньги или пока тот не согласится куда-нибудь с ним сходить. Смеюсь, выслушивая театральную сценку их диалогов. Ему явно понравилось кого-то добиваться. Догадываюсь, почему Вик не подпускал Руслана к себе, и хотя у них еще ничего и не было, Рус, судя по всему, настроен решительно. Возможно, теперь у них и правда что-нибудь получится. Руслан благодарно обнимает меня за такое сводничество, и я лишь улыбаюсь в ответ.

Возвращаемся домой на такси. Ты почему-то всю дорогу молчишь. Но стоит входной двери моей квартиры захлопнуться за нашими спинами, как твое молчание взрывается эмоционально-гневной тирадой, среди которой мне удается только различить «ты с ним» с вопросительной интонацией и «он тебя» с возмущенно-злостной между нескончаемым потоком испанских ругательств. Застываю на месте от шока. Я впервые вижу тебя таким. Ты в ярости. И я не сразу понимаю, что именно стало причиной этого взрыва.

Руслан? И тут же из глубины поднимается ответная реакция моих противоречий. Я внутренне закипаю от этой глупой и необъяснимой сцены ревности. Какое право ты имеешь устраивать ее мне? Молча раздеваюсь, снимаю обувь и, игнорируя тебя и твой эмоциональный всплеск, прохожу мимо в комнату. Ты решительно направляешься за мной, хватая меня за руку и разворачивая к себе. С силой вырываю запястье из твоего захвата и отталкиваю тебя. Все то, что незаметно копилось внутри, вдруг находит повод выплеснуться наружу. Меня просто прорывает.

— Ты обвиняешь меня? — бросаю с холодной яростью. — В чем, Винс?! В чем ты можешь меня обвинить? — вся моя горечь выходит с этими словами. — Это не я приезжаю раз в месяц меньше, чем на двое суток, подстраиваясь исключительно под свои желания и возможности! Это не я женат! Это не я продолжаю спокойно жить своей замечательной идеальной жизнью, в которой все есть, трахаясь со своей женой в промежутках между нашими встречами! И не говори, что ты этого не делал! Учитывая, что она на каком месяце беременности? Седьмом? И после этого ты не имеешь никакого права предъявлять мне какие-либо претензии или требовать от меня чего-то!

— Да, я женат. И тебе это было прекрасно известно! — ты все также продолжаешь разговор на повышенных тонах, эмоционально при этом жестикулируя руками. — И у меня работы и обязанностей в жизни больше, чем у тебя…

— Да неужели…

— … и это не тебе приходится придумывать оправдания для всех и каждого, жертвовать чем-то, выкручиваться и искать эту самую микроскопическую возможность приехать хотя бы раз в месяц, бросив все и наплевав на все! — не реагируя на мою едкую реплику. — Ты не знаешь, чего мне это все стоит! Ты понятия не имеешь…

— Тогда можешь больше не усложнять себе так жизнь! Тебя никто не заставляет! — перебиваю возмущенно. — Это был только твой выбор. И я тебе ничего не должен и ничем не обязан, сукин ты сын!

Меня вновь накрывает потоком твоей быстрой сбивчивой речи. Глотаешь слова, задыхаясь от возмущения и праведного гнева, обвиняя меня в эгоизме, и бог его знает, в чем еще. Смотрю на тебя, все больше закипая и теряя над собой контроль. Но вдруг со мной что-то происходит. Какой-то внутренний тумблер всего в одно мгновение переключается с отчетливым щелчком, и вся моя злость вдруг превращается в нечто совершенно другое. Вижу тебя и понимаю — ты тоже устал. И это лишь повод. На тебя что-то давит. Отравляет. Разрушает нас. Ты ревнуешь. Меня. Это не беспричинная злость. И пусть меня задевает твоя манера излишне эмоциональных приказных и собственнических претензий, но я со всей четкостью осознаю, что если бы я был тебе безразличен, ничего этого не было. Ты бы не реагировал так бурно на невинные объятья. А завтра утром ты вновь улетишь. Каждая секунда нашего глупого скандала ворует тебя у меня. Пожирает. Наше время истекает. Как и всегда. Я ждал тебя больше месяца не для выяснения отношений, и отпускать тебя, оставив последним воспоминанием обоюдный поток претензий, не собираюсь.

Кто-то из нас двоих должен сейчас остановиться. Уступить. И очевидно, что это будешь не ты. Впервые в жизни мне удается нащупать свои тормоза и с неимоверным трудом пересилить себя. Пойти на компромисс с собственным негодующим «Я». Но ты сейчас важнее. Делаю шаг и хватаю тебя за ворот джемпера, впиваясь в твои губы. С силой и жесткостью. Ты пытаешься яростно оттолкнуть меня, но я тебе не позволяю. Перехватываю твои руки и, грубо сжимая за запястья, прижимаю их к твоему телу. На секунду прикусываю тебе губу до крови, и ты приглушенно вскрикиваешь, но замираешь.

— Хочешь уйти прямо сейчас? — тяжело дышу, зализывая укус.

Ты слегка ошарашено молчишь, и я подталкиваю тебя к дивану.

— Хочешь? Отвечай!

— Нет, — приглушенно.

Толкаю тебя на диван и усаживаюсь на твои бедра, подняв твои руки над головой и крепко прижав их к дивану, склоняюсь над самым твоим лицом. Но ты даже не пытаешься вырваться.

— Тогда почему бы тебе просто не заткнуться, наконец, и не оттрахать меня до потери сознания, доказав лишний раз мне и самому себе, что ты лучший из тех, кто у меня когда-либо был или будет? — шиплю. — Потому что с кем бы я ни спал за всю свою жизнь, и сколько бы их ни было, ни одному из них я не позволял сделать это, кроме тебя. Ни одному! И за все это время у меня не было секса ни с кем, кроме тебя, сукин сын.

Оба тяжело дышим. Замечаю в твоих глазах угасающую ярость и отпускаю твои руки, ожидая, что ты сейчас же опрокинешь меня на живот, резко сорвешь одежду и грубо возьмешь, но я ошибся. Ты привстаешь и, обхватывая меня за поясницу, утыкаешься лбом