Мао Цзэдун - Александр Панцов

Да, Мао было не до младенцев. Тем более когда на долю Красной армии выпали такие тяжелые испытания, с какими она еще не сталкивалась190. В беспрерывных боях с правительственными войсками и отрядами крестьянской самообороны (миньтуанями) силы красноармейцев стремительно таяли. За два месяца 4-й корпус потерял свыше шестисот человек. Досаждали и внутрипартийные интриги. Как раз в апреле неожиданно пришло письмо из Шанхая (его составил Чжоу Эньлай), срочно отзывавшее Мао и Чжу из армии — без всяких на то причин. В дополнение ЦК потребовал децентрализовать войска 4-го корпуса, разбив их на мелкие группы, якобы для того, чтобы, направив небольшие отряды в как можно большее число населенных пунктов, удобней было разжечь повсеместную аграрную революцию191. Естественно, Мао не мог не затаить обиду. Налицо были явные аппаратные игры: новые вожди просто опасались самостоятельности Мао и Чжу и их вооруженных сил. «Кто знает, чем они там занимаются? — как бы сквозило в письме. — А вдруг возьмут, да и выйдут из-под контроля? Все-таки в их руках военная сила. Лучше уж подрезать им корни, а то, не ровён час, превратятся в новых милитаристов».

Всю эту нехитрую логику Мао, конечно, понял в один момент, а потому ни он, ни Чжу Дэ выполнять приказ просто не стали. «Центральный комитет требует от нас разделить наши войска на очень маленькие подразделения и рассредоточить их по деревням, а Чжу и Мао — отозвать из армии, — как бы между прочим заметил Мао в ответе ЦК от имени фронтового комитета, — …и все это — в целях сохранения Красной армии и мобилизации масс. Такая идеалистическая постановка вопроса совершенно оторвана от действительности». Ведь «разделение на маленькие отряды, — продолжил он с плохо скрываемым раздражением, — приводит к ослаблению руководства и организации и неспособности справиться с неблагоприятными обстоятельствами, что неизбежно оборачивается поражением… [А] если Центральному комитету нужны Чжу и Мао для других дел, пожалуйста, пришлите достойную им замену… Ныне очень удобно посылать людей через Фуцзянь. Мы надеемся, что вы пришлете людей проинспектировать нашу работу в любое время»192. В том же письме Мао ознакомил ЦК с партизанской тактикой, которую он и Чжу выработали за время боевых действий в Цзингане и Цзянси-Фуцзяньском районе. Вот ее принципы: «Рассредоточивать войска, чтобы поднимать массы, и сосредоточивать войска, чтобы расправляться с противником»; следовать правилу: «враг наступает — мы отступаем; враг остановился — мы тревожим; враг утомился — мы бьем; враг отступает — мы преследуем»; «при создании стабильных отторгнутых районов применять тактику волнообразного продвижения; в случае преследования сильным противником кружить, не уходя далеко от базы»; «при наименьшей затрате времени, применяя наилучшие методы, поднять наиболее широкие массы»193. «Эта тактика, — писал Мао, — подобна неводу, который можно в нужный момент раскинуть и в нужный момент собрать: раскинуть — для завоевания масс, собрать — для борьбы с противником»194.

Этим принципам он будет следовать долгие годы, после чего их возьмут на вооружение коммунисты Индокитая и других колониальных и зависимых стран Азии, Африки и Латинской Америки. Такая тактика впоследствии получит название народной войны.

Как это ни покажется удивительным, но ответ Мао Цзэдуна не привел к обострению конфликта между ним и ЦК. Мао вновь неожиданно повезло. Дело в том, что в конце весны в Китай пришли сногсшибательные известия, на какое-то время смягчившие отношение цековских вождей к нему. В апреле 1929 года сначала на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), а затем и на XVI партконференции жесточайшей критике был подвергнут Бухарин — за свои «правые прокулацкие» взгляды. После этого в СССР началось стремительное строительство социализма, в том числе развернута массовая коллективизация, главной мишенью которой стал крестьянин-собственник. За всеми этими переменами стоял Сталин, который во всем, что касалось учения Маркса, был очень утилитарен. Эта его практичность, кстати, и спровоцировала «дело» Бухарина: бывший «любимец всей партии» (так называл Бухарина Ленин) стал раздражать его тем, что начал не только в теории, но и на практике всерьез относиться к историческому материализму. Материалистические же законы марксизма не являлись для Сталина, как и для Ленина, чем-то непреодолимым. Большевистский вождь использовал марксизм только как способ выражения своих мыслей, не более. А мысли его могли быть разными, в том числе и антимарксистскими. И там, где Маркс утверждал: «Право никогда не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества»195, — Сталин вслед за Лениным доказывал прямо противоположное, хотя на Маркса, конечно, не нападал. Просто, присягая на верность марксистской формуле «бытие определяет сознание», тут же волей и разумом перекраивал «отсталое» бытие.

И в этом Мао Цзэдун очень походил на кремлевского лидера. Оба они были людьми целеустремленными и энергичными, для которых волевое решение было залогом успеха. Оба к тому же являлись ультралевыми радикалами, стремившимися любыми путями реализовать свои утопические эгалитарные замыслы.

Новый курс ВКП(б) не мог не оказать влияния и на крестьянскую политику Коминтерна. «Слишком образованный в марксизме» Бухарин стал Сталину в 1929 году не нужен ни в руководстве ВКП(б), ни в ИККИ. 3 июля он был отстранен от работы в Коминтерне, а уже за месяц до этого Сталин начал менять «прокулацкую» тактику КПК. 7 июня в ЦК китайской компартии было направлено письмо Политсекретариата ИККИ по крестьянскому вопросу, в котором, в частности, говорилось: «Успешная борьба партии за завоевание крестьянских масс невозможна без установления правильного отношения к различным слоям деревни. И здесь нам в первую очередь приходится поставить вопрос о тактике по отношению к кулаку, поскольку именно в этом вопросе китайские товарищи допускают наиболее существенные ошибки». Далее говорилось, что «кулак» зачастую играет «открыто или скрыто контрреволюционную роль в движении», а посему с ним надо решительно бороться. Кстати, в том же письме напрямую выражалось одобрение деятельности Мао Цзэдуна и Чжу Дэ, чьи «партизанские отряды… несмотря на неоднократные попытки их подавления со стороны реакции, не только сумели сохранить свои кадры, но за последнее время достигли известных успехов в провинции Фуцзянь»196.

Заострение Москвой борьбы против китайского «кулака» имело далеко идущие последствия. Ведь русский термин «кулак», обозначающий определенный социальный слой (сельскую буржуазию), не имел аналогов в китайском языке. В документах КПК он переводился словосочетанием фунун, имеющим чисто имущественное значение — «богатый крестьянин». Так что его выделение в отдельную категорию крестьянства на практике могло привести только к активизации антикрестьянской политики коммунистов. Получалось ведь, что сама Москва требовала бороться не только против дичжу (помещиков), но и против нун (крестьян). Богатых или небогатых — это уже другой вопрос: уровень зажиточности определяли сами китайские коммунисты. А как они это делали, мы уже видели.

В Китае перевод этого письма был опубликован в ноябре 1929 года, в журнале КПК «Гунчань» («Общее имущество», то есть «Коммунизм»). Стоит ли говорить, что Мао пришел от него в восторг? 7 февраля 1930 года, воодушевленный поддержкой со стороны Москвы, он обнародовал новый, третий уже, закон о земле. Принят он был на объединенной партийной конференции фронтового комитета 4-го корпуса, особого комитета западной Цзянси и армейских комитетов 5-го и 6-го корпусов Красной армии в деревне Питоу в центральной Цзянси. В него помимо пункта об изъятии всей недвижимой собственности дичжу Мао вписал следующую статью: «Что касается земель, холмов, лесов, прудов и домов, принадлежащих крестьянам-собственникам, в случае, если доход последних превышает уровень, необходимый для пропитания, и после того, как большинство местных крестьян потребует конфискации, совет должен принять требование крестьян, экспроприировав излишний прибавочный продукт и распределив его». Как и прежде, в законе устанавливался принцип уравнительного передела земли, который Мао теперь открыто выражал в яркой формуле: «Взять у тех, у кого много, и дать тем, у кого мало» (через полгода он добавит к этой фразе следующее: «взять у тех, у кого земля жирная, и дать тем, у кого земля скудная»)197.