Наперегонки с темнотой - Рина Шабанова

уже нависла холодная безлунная ночь, мы спустились в одну из старых станций метро на северной окраине города и обнаружили там около сотни человек. Зрелище, представившееся нашим глазам, было жалким. Здесь находились женщины, совсем маленькие дети, старики и даже один мужчина в инвалидном кресле. Кто-то сидел на одеялах, у некоторых имелись спальные мешки, но большинство расположились прямо на полу или станционных путях. Все эти люди приехали из разных уголков страны и подобно нам, не смогли пробиться ни в один из укрепленных лагерей.

Здоровые мужчины тут тоже были. Небольшой группой из примерно двадцати человек они стояли у самого входа и что-то шумно обсуждали. Почти все были вооружены. Когда, растерянно озираясь по сторонам, мы появились внизу, некоторые из них проводили нас любопытствующим взглядом, но вопросов задавать не стали.

Спустились мы как раз вовремя. Сразу после нашего прихода они закрыли на замок железные решетчатые ворота и завалили вход старыми покрышками и мешками с песком. Я обратил внимание, что туннели, по которым некогда ходили поезда, уже завалены ими наглухо.

Помещение станции было просторным, но обшарпанным и грязным. Стены покрывала белая, местами отвалившаяся кафельная плитка, с выщербленного от сырости потолка брезжил блеклый желтоватый свет. Он обнажал всю неприглядность нашего случайного пристанища, будто намеренно напоминая о безысходности ситуации, в которой мы по моей вине оказались.

Платформ на станции было две и сюда с легкостью вместились бы еще человек пятьдесят, но все лучшие места, конечно, оказались заняты. Кое-как устроившись на небольшом пятачке у входа в дальний туннель, мы скинули в кучу принесенные спальные мешки и теплые одеяла.

— Пап, я хочу есть, — подала голос молчавшая до сих пор Терри.

С опасливой подозрительностью она смотрела на происходящее вокруг и не верила, что мы действительно проведем сегодняшнюю ночь в этом сыром подземелье. Я и сам до конца не верил, но попытка найти пристанище в лагере не увенчалась успехом. Так же безрезультатно завершились все усилия по поиску свободного отеля.

Достав из рюкзака банку консервированного тунца, я быстро ее вскрыл и передал дочери. Консервы за последние пять дней стали нашей обыденной пищей. У меня их имелся внушительный запас, к которому прибавились припасы из оставленного на юге пикапа Роба, но я не хотел даже думать о том, что будет, когда они подойдут к концу.

— Мы правда будем спать здесь? — с набитым ртом поинтересовалась Терри.

Орудуя вилкой, она с аппетитом поглощала содержимое консервной банки и закусывала хрустящим пшеничным хлебцом. Как и она, все мы были ужасно вымотаны и голодны. От усталости у меня ломило спину, затылок казался тяжелее пудовой гири, а желудок сводило от желания как можно скорее проглотить кусок чего-нибудь съестного.

— Да, Терри. К сожалению, у нас нет другого выбора. Ты же видела, на сегодня мы испробовали все варианты, так что эту ночь придется потерпеть, а завтра что-нибудь придумаем.

Вскрыв вторую банку, я отдал ее Лоре. Обессиленно закрыв глаза, та привалилась спиной к грязной стене и, казалось, спала. Роб тоже выглядел измотанным. Хотя теперь таким он выглядел всегда.

Произнесенными словами я хотел подбодрить дочь, однако понятия не имел, что делать дальше. Когда я задумал ехать к восточному побережью и предположить не мог, что тут творится на самом деле. Я знал, что город переполнен и никто не станет встречать нас с распростертыми объятиями, но тем не менее рассчитывал пробиться под защиту одного из укрепленных лагерей. Сегодня стало ясно — мой план с треском провалился. Каждый, кто приезжал сюда, выживал как умел и был в ответе только за себя самого.

Наспех проглотив свою порцию тунца, я оставил Терри с Лорой и Робом, а сам направился к воротам, чтобы побольше разузнать об обстановке в городе. Там до сих пор проходило что-то вроде собрания жильцов. Один из них взгромоздился на огромную покрышку от грузовика и, возвышаясь над остальными, с убедительным видом толкал какую-то речь.

Широко расставив длинные ноги и скрестив руки на груди, он стоял в позе человека, который абсолютно уверен в себе. По тому, как присутствующие окружили его тесным кольцом, можно было сделать вывод, что он у них за главного. И действительно, пока он говорил, все глаза и уши были обращены в его сторону.

На вид ему было всего лет тридцать, однако он производил впечатление толкового и смышленого парня. Голубые глаза из-под высокого гладкого лба смотрели на окружающих с пытливым спокойствием, а движения тела казались твердыми и решительными. Оценив его прямую осанку и крепкое сложение, я пришел к мнению, что когда-то ему довелось служить в армии.

Подойдя ближе, я стал вслушиваться в разговоры. Парень, которого про себя я окрестил Сержантом (манерой держаться, короткой колючей стрижкой и даже одеждой тот и впрямь походил на военного), уже закончил говорить и теперь вокруг него стоял невообразимый галдеж. Из него я разобрал, что собравшиеся ошеломлены ночным нападением на севере и в данный момент обсуждают дальнейшие планы.

Все они говорили нестройным разноголосым хором, но из общего гама можно было выделить три основные идеи. Кто-то предлагал штурмом пробиваться в ближайшее укрытие, кто-то выкрикивал предложение подыскать более надежное место, но находились и те, кто считал, что оставаться в подземной станции метро будет безопаснее всего.

— Тише!

Призывая всех к спокойствию, Сержант, стоящий на своем возвышении, как судья на трибуне, поднял правую руку вверх. «Ему только судейского молотка и мантии не хватает», — подумал я, но все же мне было интересно услышать, о чем он скажет.

— В запасе у нас от силы месяц, потом те зараженные уроды доберутся сюда. Надежды на то, что наши задницы будут спасать военные нет, поэтому мы должны позаботиться о себе сами.

— Верно! Правильно говоришь, Митчелл! В жопу военных! — раздались отовсюду одобрительные возгласы.

— Итак, вот что я предлагаю, — обведя присутствующих неторопливым взглядом, продолжил он. — К черту попытки попасть в лагерь. Мы должны объединиться и держаться вместе, но проблема в том, что нас тут слишком много. Притом с нами одинокие женщины и дети, о которых тоже кто-то должен позаботиться, а потому я считаю, что пора оставить эту станцию и поискать другое, более надежное укрытие.

Он замолчал и снова обвел всех по очереди испытывающим взглядом. Многие согласно ему кивали и выкрикивали слова поддержки, однако были и те, кто стоял в угрюмом молчании.

— Завтра я, Чарли и ты, Эдвардс, будем шерстить город в поисках укрытия, которое сгодится для такого количества людей, — вновь заговорил он. — Нет возможности