Трофей императора - Алина Углицкая

За окном царили вечерние сумерки, наполненные стрекотом сверчков и ароматами сада. Слышались чьи-то негромкие голоса, перестукивание когтей инкардов по мостовой да бряцанье сбруи. Это были почти родные, милые сердцу звуки, которых ей так не хватало в Обители.

Но следующие слова Амины заставили насторожиться.

- Вашего батюшку и сестер устроили в гостевом крыле. Владыка приказал графине Иоланте хорошенько о них позаботиться. А заодно пригласил самого известного в Ламаррии целителя и мага.

- Целителя? – Ленси приподнялась на локте. – Они пострадали?

В памяти возник образ отца, каким она увидела его под стенами Раггенрока. Этот Фабиан сильно отличался от себя прежнего. Если раньше отец напоминал Валенсии кряжистый дуб, старый, но основательно вросший корнями в землю, то при последней встрече он выглядел немощным стариком с трясущимися руками и изможденным лицом. Кажется, он даже стал ниже ростом, сгорбился, ссохся.

- О, нет, ничего серьезного. Но им столько пришлось пережить, - прижав руки к груди, сердобольная Амина даже всплакнула. – Владыка решил, что вашим родным нужно поправить здоровье. И вы не подумайте, они в хороших руках! Иоланта Халльдоур очень ответственная, пусть и графиня. Она о них позаботится.

Выдохнув, Ленси откинулась назад на подушки и уставилась в потолок.

Роннар.

Что скрывается за его поступками и словами? Наверное, она никогда не поймет его до конца. Слишком уж сильно отличается он от всех, кто ее окружает.

Теперь она знала, что ради спасения ее близких он заключил сделку с Советом. Отрекся от трона, бросил все, что имел, и отправился за ней в Обитель без малейшей надежды на то, что сможет ее вернуть.

И вот она снова здесь, в Ирригене. Словно ничего не случилось. Словно только вчера был тот роковой Бал Невест, и вот-вот настанет ее первая брачная ночь…

Но слишком многое им пришлось пережить за это время, и от этих событий невозможно просто так отмахнуться. Она изменилась. Он изменился. Смогут ли они начать все сначала?

- Владыка?!

Испуганный вскрик Амины заставил ее вернуться в реальность. Она настолько ушла в свои размышления, что даже не услышала, как скрипнула дверь. На пороге спальни возникла высокая мужская фигура.

Резко поднявшись, Ленси прижала одеяло к груди. Сердце забилось так пронзительно, так истошно, будто собралось выскочить через горло. Взгляд девушки метнулся к дверям, потом назад, к горничной, которая застыла в низком поклоне, потом снова к дверям…

Но вот Амина отмерла первая.

Бросив на свою госпожу извиняющий взгляд, горничная что-то пробормотала и бочком протиснулась в двери, старательно избегая прикосновений к Владыке. Но тот даже не заметил ее. Он стоял, застыв, словно статуя, и не в силах сделать шаг ни вперед, ни назад. В запыленном дорожном плаще, сапогах и перчатках, словно только что бросил ньорду поводья инкарда.

Слов не было. Было только сумасшедшее биение сердца. И его взгляд. Голодный, раздевающий, ненасытный, готовый поглотить ее целиком. Она чувствовала его каждой клеточкой тела.

- Принцесса…

Его голос, чуть хрипловатый от напряжения, заставил ее вздрогнуть.

Ленси судорожно вздохнула, еще крепче прижимая одеяло к груди.

- Я… какая же я принцесса… мой отец давно не король…

- Для меня это больше не имеет значения.

Она с замиранием сердца ждала, что последует дальше. Но Роннар тоже молчал, будто ждал, что скажет она. И Ленси не выдержала. Вопрос сорвался с ее губ раньше, чем она сумела его осознать.

- А что для вас имеет значение?

- Только ты.

Он шагнул вперед, и дверь за его спиной тихо захлопнулась.

Теперь они были вдвоем, в одной комнате, отрезанные от всего мира крепкими стенами. И Ленси вдруг стало трудно дышать. Расширенными глазами, с безумно бьющимся сердцем она смотрела, как Роннар медленно приближается к ней. С каждым новым шагом расстояние между ними сокращалось. И чем меньше оно становилось, тем громче звенели колокола в ее голове, тем безудержнее колотилось сердце, и тем жарче разгоралось пламя в мужских глазах.

Роннар остановился у самой кровати. Почти не дыша. Боясь спугнуть свою альхайру неосторожным движением.

Ленси с трудом оторвала взгляд от его лица и поняла, что даже не заметила, когда он успел скинуть свой плащ и перчатки. Теперь он стоял перед ней в камзоле из тонкой шерсти, и белеющей из-под него батистовой рубашке. Небрежно повязанный шейный платок сбился набок, открывая бешено пульсирующую жилу, в которой бурлила драконья кровь.

Глядя на эту жилу, Ленси невольно сглотнула.

Они не в первый раз оставались наедине. Там, в пещерах, им приходилось делить одну крышу над головой. И он бессчётное количество раз видел ее обнаженной, пока она была без сознания.

Но теперь все было иначе.

Теперь между ними словно натянулась тонкая нить, готовая лопнуть от любого движения. И они оба боялись ее разорвать.

- Что вы хотите этим сказать, Владыка?.. – выдохнула девушка, глядя, как дарг из клана Алмазных драконов опускается перед ней на одно колено.

- Что ты – единственное, что имеет значение для меня. Не важно, принцесса ты или горничная, человек или существо из другого мира и времени. Ты моя альхайра. Мое сокровище. Моя любовь. Моя половинка. И если сейчас оттолкнешь меня, жизнь утратит свой смысл. Потому что ты и есть смысл моей жизни, Валенсия…

Он замолчал, продолжая смотреть ей в глаза.

И Ленси внезапно испугалась. Будто она вновь стала глупой восемнадцатилетней девчонкой, не знающей жизни. Она испугалась признания Роннара и того, что скрывалось за ним. Готова ли она взять на себя такую ответственность? Стать чьим-то смыслом?

Но непослушные губы уже произносили то, что сердце боялось признать:

- Мне нравится, когда вы называете меня Ленси… Когда… ты называешь…

Он больше ни о чем не спросил. Ее глаза все сказали без слов.

Потом, когда придет новый день, он расскажет ей о встрече с вождями и о том, что решил участвовать в битве за трон. Но не станет рассказывать о предательстве дяди и его коварстве. Это ни к чему.

Мужчина не должен искать оправданий своим поступкам. Он должен сам за них отвечать. Так учил отец – император Элларион. И Роннар ответит. На ристалище.

Пусть Судьба и Закон вершат правосудие.

А сейчас он имеет право забыть обо всем, кроме своей юной жены. Кажется, он ей должен первую брачную ночь…

Наверно, она должна была его остановить. Ведь они собирались только поговорить. Им столько нужно сказать друг другу, столько выяснить. Но все слова вдруг застряли на языке, когда Роннар откинул край одеяла и осторожно сжал в своих больших ладонях ее маленькую ступню.