Трофей императора - Алина Углицкая

Сердце девушки затрепетало, когда мужчина поднес ее ножку к своим губам. Это было так нежно, так чувственно, и в то же время безумно остро и откровенно. Никогда ни один мужчина не дотрагивался до нее так...

Он коснулся губами одного пальчика, потом другого, одновременно поглаживая лодыжку и чувствительное местечко на изгибе стопы… Ленси охнула, едва не вцепившись пальцами в его шевелюру, но удержалась, только еще сильнее прижала к груди скомканное одеяло.

Потом его поцелуи двинулись вверх. Медленно, пядь за пядью Роннар ладонями сдвигал подол пеньюара, открывая ноги жены, и изучал губами каждый оголенный кусочек. От тех мест, где он касался ее, по телу Валенсии вдруг начал растекаться таинственный жар.

Губы Рона оказались сухими, твердыми и горячими, как и его руки. И Ленси в одно мгновение растеряла всю свою смелость. Ее охватило волнение, а кожа покрылась мурашками.

Дарг почувствовал это. Подняв голову, он взглянул на нее. Такими темными его глаза не были еще никогда. И никогда прежде он не смотрел на нее с таким голодом.

- Не бойся. Я не причиню тебе вред.

С трудом справившись с комом в горле, Ленси пробормотала:

- Я не боюсь… - это была откровенная ложь. Она боялась. Она дрожала всем телом, и он прекрасно чувствовал и эту дрожь, и этот страх. - А что будет потом?

- Потом у нас будет целая жизнь.

Нагнувшись, он поцеловал ее в обнаженное колено, и изменившимся голосом произнес:

- Иди сюда.

Она не могла сопротивляться магии, что звучала в его словах. И не хотела. А потому, когда он потянул ее за руку, легко поддалась.

Одеяло было отброшено. Роннар обхватил руками лицо девушки, его пальцы погладили ее заалевшие щеки, прикоснулись к губам, отчего те безотчетно раскрылись. Глаза Ленси расширились, когда он притянул ее к себе.

Подчиняясь вечному женскому инстинкту, девушка запрокинула голову. Она ждала его поцелуя.

Разве он мог устоять против подобного приглашения? Какой мужчина сможет сдержаться, когда единственная желанная в мире женщина смотрит на него так?

Издав глухой стон, он накрыл ее губы и почувствовал, как она несмело положила руки ему на плечи.

Она казалась такой маленькой, такой хрупкой. Как хрустальный цветок. Он боялся ее сломать. Боялся напугать своей страстью и сдерживался, как только мог. Его супруге всего восемнадцать, твердил он себе, пробуя на вкус ее податливо-мягкие губы. Всего восемнадцать! Ему самому в два раза больше.

Сколько женщин прошло через его постель? Десятки, если не сотни. Скольких из них он любил? Ни одну.

Нет, одна заставила его сердце биться быстрее. И сейчас она перед ним.

Постепенно его поцелуи становились все жарче и откровеннее. Рон почувствовал, как Ленси начала отвечать, сначала несмело и робко, потом все увереннее, словно его желание передалось ей.

Когда он сегодня вернулся из Кортарена, то шел сюда с одной целью: увидеть ее. Убедиться, что с ней все в порядке, сообщить, что ее родные в безопасности и ей не о чем переживать. А еще - просить ее милости.

Но он и представить не мог, что их встреча закончится так… Он ждал, что Валенсия еще много дней будет мучить его своей недоступностью, наказывая за то, что он сделал с ней. И он собирался терпеливо принять свое наказание.

Но звезды сошлись иначе.

Зачем? Почему? Ничто не имело значения, кроме той, что таяла под его поцелуями. Они все обсудят потом. Потом у них будет целая жизнь…

Сознание Ленси кружилось. Перед глазами плыл хмельной дурман, и казалось, будто комната качается под ногами. Она задыхалась от поцелуев, отчаянно цеплялась руками за плечи Роннара, боясь, что стоит только отпустить его – и она упадет. Но его руки крепко держали. Она чувствовала, как они прожигают ее огнем. Как касаются плеч, скользят по груди, изучают изгибы тела.

Вот он оторвался от ее губ, развернул к себе спиной и прижал, будто в танце. А потом его пальцы коснулись шелковой ленты под горлом, что удерживала пеньюар.

Полузабытый страх вернулся. Ленси инстинктивно ухватилась за его руки, словно хотела остановить. Но Роннар – ее личный демон-искуситель – уже целовал ее ушко, сладко и горячо, отвлекая внимание от того, что делали его пальцы.

Лента была развязана. Не сдерживаемый больше ничем, прохладный шелк медленно пополз вниз по плечам.

Ноги Ленси ослабли, и она, дрожа, прижалась к сильному телу за спиной. Откинула голову на его грудь. Горячее дыхание Роннара переместилось на изгиб ее шеи, его губы скользнули вниз, покрывая чувствительную кожу жадными поцелуями.

Шея, узкие плечи, лопатки…Ткань плавно скользила вниз, и Роннар опускался вниз вместе с ней, покрывая поцелуями дрожащее тело. Тонкая линия позвоночника, изгиб поясницы, ямочки на ягодицах…

Пеньюар бесполезной кучкой кружев упал к ногам.

Оставшись в одних тоненьких трусиках, Ленси не выдержала. Зажмурилась изо всех сил и прикрыла руками грудь. Она стояла едва ли не посреди комнаты, а Роннар был у нее за спиной. Она не видела его, только чувствовала, и это было невыносимо.

- Нет, пожалуйста, - от его тихого голоса по спине побежали мурашки. Жаркие и волнительные. И где-то на дне живота разлилась тягучая патока. – Я хочу видеть тебя. Мне нужно видеть тебя. Трогать тебя. Целовать. Знать, какая ты на вкус…

Он не требовал. Это была мольба.

Но она не решалась убрать руки, пока он сам это не сделал. Его губы коснулись ее груди.

В голове Валенсии словно шумел прибой. И он становился все громче, все раскатистее, перекрывая другие звуки.

- Не нужно стесняться, - сквозь возрастающий шум она слышала голос Роннара, долетавший, казалось, из другой вселенной. – Ты прекрасна, моя любимая. И будешь еще прекраснее, когда станешь женщиной. Сейчас ты бутон, позволь мне помочь тебе раскрыться…

Он шептал что-то еще, совершенно бессмысленное - обрывки фраз, наполненные жаждой обладания. Она почти не слышала их, почти не улавливала смысла. Да и был ли в них этот смысл?

Все, что она способна была воспринимать, это жаркие, жадные, неистовые поцелуи и ласки, от которых ее тело горело, будто в огне. Она вся превратилась в один оголенный нерв, и ей хотелось все больше…

Ленси не помнила, как Роннар подхватил ее на руки и уложил на кровать. Не помнила, как он впопыхах раздевался, буквально срывая с себя одежду. В памяти остались только глаза – две бездонные черные дыры, полные ненасытного голода, граничащего с одержимостью. Глаза дракона, настигшего свою пару. И вес его тела, белеющего в полумраке.

А потом была резкая боль. И она, задыхаясь, уперлась ладонями ему в плечи, царапая кожу о выступившую чешую. Но оттолкнуть дракона - все равно, что толкать скалу. Он держал слишком крепко. В этот момент никакая сила не смогла бы заставить его отпустить свою женщину.