Ловец снов - Стивен Кинг

Полные слез глаза. Едва заметная дрожь в уголках губ. Дочего легко забыть, что не прошло и десяти минут, как Курц хладнокровноотстрелил человеку ногу.

Помоги я ему сделать это, думал Оуэн, не важно, сам спускалкурок или нет, все равно стану убийцей и буду так же проклят, как человек,толкавший евреев в газовые камеры.

— Начнем в одиннадцать и к одиннадцати тридцати все будеткончено, — сказал Курц. — Самое позднее, к полуночи. И все будет позади.

— Если не считать снов.

— Да. Если не считать снов. Поможете мне, Оуэн?

Оуэн кивнул. Он и так зашел достаточно далеко, и будь онпроклят, если повернет назад. Все, что он может сделать, — гарантировать имбыструю смерть без мучений… если массовую бойню можно назвать милосердием.Позже убийственная абсурдность этой мысли потрясет его, но когда Курц рядом,совсем близко, и эти чертовы глаза впиваются в вас, перспективы не существуеткак таковой. Его безумие, возможно, куда более заразно, чем любой Рипли.

— Прекрасно. — Курц со вздохом облегчения обмяк в своейкачалке.

Отдышавшись, он снова вытащил сигареты, заглянул внутрь ипротянул пачку Оуэну:

— Составите компанию?

— Не сейчас, босс, — покачал головой Оуэн.

— Тогда проваливайте. Если так уж необходимо, катитесь влазарет и попросите снотворного.

— Вряд ли. — Оуэн встал. Он с удовольствием бы последовалсовету: неплохо бы забыться. Но не сделает этого. Уж лучше бессонница.

— Как хотите. Давайте-ка отсюда. — Курц проводил его додвери и неожиданно окликнул: — Да, Оуэн!

Андерхилл повернулся, продолжая тянуть язычок «молнии». Наулице бушевал ветер, с каждой минутой набиравший силу. Не то что сравнительнобезвредный «Альберта Клиппер», промчавшийся утром.

— Спасибо, — сказал Курц. Огромная, картинно-прозрачнаяслеза выкатилась из левого глаза и поползла по щеке. Курц, казалось, ничего незаметил. В этот миг Оуэн любил и жалел его. Несмотря ни на что. Несмотря на точто видел насквозь. — Спасибо, друг.

7

Генри стоял под густыми хлопьями снега, повернувшись спинойк ветру и время от времени поглядывая на «виннебаго», ожидая, пока появитсяАндерхилл. Теперь он остался один: непогода загнала остальных в амбар, гдеимелся обогреватель. В тепле слухи распространяются куда быстрее. Лучше слухи игипотезы, чем правда.

Он поскреб ногу, понял, что делает, и обернулся. Никого: низаключенных, ни охранников. Несмотря на обвальный снегопад, в лагере былосветло, как днем, и видимость во всех направлениях была одинаково хорошей. Нопока, во всяком случае, он один.

Генри нагнулся, развязал узел футболки, защищавшей рану набедре, и пошире развел дыру на джинсах. Солдаты, задержавшие его, уже делали тоже самое в кузове грузовика, где, кроме него, находилось пятеро пленных (попути к Госслину им попалось еще трое). Тогда он был чист. А сейчас…

Тонкая полоска красного кружева махрилась в рваной ране. Незнай он, что это такое, наверняка принял бы за просочившуюся кровь.

Байрум, подумал он. А, хрен моржовый! Вот и все. Прощайте,милые подружки, где бы вы ни были.

В глаза ударила короткая вспышка света. Генри выпрямился иувидел, как Андерхилл закрывает дверь «виннебаго». Генри наспех обмотал ногу ишагнул к изгороди. Голос в голове спрашивал, что он сделает, если окликнетАндерхилла, а тот пройдет мимо. Голос также хотел знать, действительно ли Генринамерен выдать Джоунси.

Генри сосредоточенно наблюдал, как Андерхилл, пригнув головув тщетной попытке защититься от ветра и снега, шагает к нему в режущем глазасиянии прожекторов.

8

Дверь захлопнулась. Курц долго смотрел на нее, раскачиваясьи дымя сигаретой. Удалось ли ему провести Оуэна? Чему из всего, что он наплел,Андерхилл поверил? Нужно отдать должное, Оуэн умен, наделен прирожденнойспособностью к выживанию, хотя несколько идеалистичен по натуре… и все же Курцбыл почти уверен, что купил Оуэна, купил с потрохами. Потому что в конце концовкаждый верит тому, чему хочет верить. Джон Диллинджер, этот самый подлый иковарный из головорезов тридцатых, и тот отправился в «Байограф тиетр» подручку с Анной Сейдж. Спектакль назывался «Манхэттенская мелодрама», а поокончании федералы пристрелили Диллинджера в переулке возле театра, какбешеного пса, каковым он, впрочем, и был. Анна Сейдж тоже верила в то, чемухотела верить, но ее в два счета депортировали обратно в Польшу. Глазомморгнуть не успела.

Завтра никто не уйдет из магазина Госслина, кроме несколькихизбранных: двенадцати мужчин и двух женщин, составляющих элитную группу«Империэл Вэлли». Оуэна Андерхилла среди них не будет, хотя все могло бытьиначе. Пока Оуэн не вздумал транслировать голоса серых человечков по общемуканалу, Курц был уверен, что возьмет его с собой. Но все меняется. Так сказалБудда, и на этот раз старый желтомордый язычник изрек истину.

— Ты подвел меня, дружище, — сказал Курц. Он опустил маску,когда закурил, и сейчас она при каждом слове билась о морщинистую шею. — Тыподвел меня.

Курц спустил промах Оуэна Андерхилла в первый раз. Нопростить дважды?!

— Никогда, — проговорил Курц. — Никогда в жизни.

1

Мистер Грей загнал снегоход в овраг, на дне которогопротекал маленький замерзший ручей, и проехал вдоль него последнюю милю дошоссе 1-95. В двух-трех сотнях ярдов от огней армейских грузовиков (таковыхосталось совсем немного, да и те плелись еле-еле) Грей остановился, ровнонастолько, чтобы обыскать ту часть разума Джоунси, до которой он сумел (оносумело) добраться. Миллионы файлов информации просто не поместились в крохотнуютвердыню офиса Джоунси, и мистер Грей достаточно легко обнаружил то, что искал.У фары снегохода не было выключателя, поэтому мистер Грей спустил ноги Джоунсина землю, поискал камень, поднял его правой рукой Джоунси и расколотил стекло.Свет погас. Потом мистер Грей вновь сел в седло и продолжил путь. Бензина почтине осталось, но особого значения это не имело: машина свою службу сослужилаПроходившая вдоль шоссе труба, в которую был заключен ручеек, оказаласьдостаточно просторной для снегохода, но не для снегохода с водителем. МистерГрей снова спешился, и, стоя возле снегохода, включил зажигание и подтолкнулмашину вперед. Она прошла не более десяти ярдов, прежде чем заглохнуть, но иэтого оказалось достаточно. Теперь ее не увидят с воздуха при рекогносцировкена малых высотах, даже если снег прекратится.

Мистер Грей заставил Джоунси подняться на насыпь. Оностановился у самых столбиков ограждения и лег на спину. Здесь он был более илименее защищен от ветра. Физические усилия привели к небольшому выбросуэндорфинов, и Джоунси чувствовал, что похититель смакует их, наслаждается так,как сам Джоунси наслаждался бы коктейлем или горячим кофе после футбольногоматча в прохладный октябрьский денек.