Дар дождя - Тан Тван Энг
Шрифт:
Интервал:
Я описал то, что случилось в Кампонг-Дугонге, Таукею Ийпу. Я рассказал ему все – от той минуты, как мы въехали в деревню, до последней. Он пришел в ужас, издав тихий горестный стон.
– Это месть япошек за ту помощь, которую мы оказывали Китаю во время их завоевательной кампании на континенте. Их цель – все китайцы, они убивают их деревня за деревней, город за городом.
– Я не мог их спасти.
– Я знаю Цая. Я не могу поверить, что его сын мертв.
– Это только начало. Я видел документы. Операции будут шириться. Не только здесь, а по всей стране. Вы должны что-то сделать.
– Я не… я не знаю, что делать.
Впервые за все время знакомства я видел Таукея Ийпа растерянным.
И тогда я понял, что существует чувство хуже, чем самый острый страх; это было унылое чувство безнадежности, неспособности что-либо изменить. Мною овладела усталость, словно кто-то набросил мне на плечи теплую шаль. Я так устал, что единственное, чего мне хотелось, это уснуть и после пробуждения обнаружить, что война закончилась или, еще лучше, что все это было ночным кошмаром. Таукей Ийп был напуган и растерян, но мне требовалось действовать дальше.
Я попросил его дать мне машину.
– Куда ты собрался? Уже темнеет. Это опасно. – Он поднял руку с костлявыми пальцами, которые подбиравшаяся дряхлость превращала в когти, словно у него была власть мне приказывать.
– Пожалуйста, скажите отцу, что сегодня я вернусь поздно. Я должен кое-что сделать.
Он понял, и его рука упала обратно к нему на колени.
– Будь осторожен.
Чтобы спрятать машину от посторонних глаз, я въехал в заросли лаланга[87]и колыхавшегося бурьяна высотой с меня. В этот час на закате лягушки начинали исполнять свой концерт, наслаждаясь дождем, по-прежнему падавшим мягкими нежными струйками, – под таким дождем и котенок бы играл с удовольствием.
Я пошел на огни деревни. Где-то залаяла собака. Грунтовая дорога из красной пористой глины шла под уклон, ухабистая от камней. Море насупилось перед толстым покрывалом из туч. Я прошел в ворота, и меня оглушила жуткая тишина деревни, еще не оправившейся от утренних потрясений. Двери домов были закрыты, словно это могло помочь отгородиться от возможных несчастий. До меня донеслись плеск волн о пристань и скрип лодок, словно беспокойно ворочался во сне старик.
Я выжал из памяти, где находился дом Мин, и направился к нему. Я гадал, знал ли уже дядюшка Лим и не приехал ли он в деревню. Если не считать огонька в единственном окне, деревянный дом стоял в темноте. Я зашел под навес перед входом и постучал в дощатую дверь, тихо, словно извиняясь. Перед огоньком заплясали тени, и дверь открылась. Увидев меня, она шагнула назад. Меня ужаснули яркие синяки у нее на лице. Неужели солдат нанес ей столько ударов и таких сильных?
– Я ошибался. Они не попали в тюрьму.
Я рассказал ей о случившемся, чувствуя тяжесть вины, которой предстояло идти в ногу со мной всю мою жизнь.
– Знаю.
– Я не понимаю, откуда.
Она видела мое замешательство, но покачала головой и отказалась ответить.
– Я должен увидеть Цая, – сказал я.
Она кивнула, и мы вместе пошли к дому старосты. По пути я пытался придумать подходящие слова. Я думал о той боли, которую испытал отец, когда погиб Уильям, и знал, что сказать мне будет нечего.
Постучав, я решил, что могу только описать случившееся. Дверь открылась, и по лицу Цая я понял, что даже этого делать уже не нужно.
– Когда их увезли, мы поняли, что они никогда не вернутся, – сказал Цай, когда мы сели в его простой столовой.
Напротив входной двери располагался высокий деревянный алтарь, и с него на нас смотрела триада богов, та же даосская троица Процветания, Счастья и Долголетия, которую я видел в доме деда. Цай зажег несколько палочек с благовониями, и под крышу из рифленого железа потянулись тонкие белые полоски дыма. В комнату, мяуча, вошла кремово-коричневая кошка с обрубленным хвостом. Она выгнула спину и хотела потереться о мои ноги, но вдруг напряглась и отпрыгнула в угол.
– Мне тоже нужно было это понять.
– Что бы ты сделал? Ты смог бы этому помешать? Ты, прихвостень?
– Дядюшке Лиму сказали?
Цай кивнул:
– Завтра утром он приедет и увезет Мин обратно в ваш дом. Но пока нужно подумать о похоронах, – он вздохнул, и я услышал надлом в его голосе. – У нас будут не одни похороны.
– Где лежит мой муж? – спросила Мин. Она все время плакала, но теперь вытерла глаза. – Ты нам покажешь?
Я взглянул на Цая, и тот сказал:
– Мин, я тоже хочу увидеть, где лежит мой сын, но лучше с этим подождать. Мы пойдем туда завтра.
– Я хочу пойти сейчас. Подождите меня здесь, я сбегаю в дом, возьму теплую одежду и лампу. – Она тихо закрыла за собой дверь, оставив нас перед тремя богами.
– С ней все в порядке? – спросил я.
Цай пристально смотрел на закрытую дверь.
– После того как вы утром уехали, тот человек, который хотел забрать Мин, вернулся вместе с тремя солдатами.
Горо исчез сразу после того, как составил на меня рапорт Фудзихаре. Я не хотел слышать, зачем он вернулся в Кампонг-Дугонг. Я это знал. И пожилой староста видел, что я знаю, но все равно сказал:
– Он вернулся, и они ее изнасиловали. А потом сказали ей, что расстреляли моего сына… расстреляли их всех.
– Это наказуемое преступление. Мы должны сообщить об этом. Горо и остальные будут наказаны.
Он ударил по столу, прогнув тонкую фанеру крепким рыбацким кулаком. В тишине звук показался кощунственным.
– Ты дурак! Неужели ты до сих пор ничего не видишь даже после того, в чем сегодня принял участие?
Я молча уставился на собственные колени под взглядами богов с алтаря. Кошка понюхала воздух и мягко вышла из комнаты.
Мы шли в сумерках, Мин, я и те жители деревни, которые захотели пойти на братскую могилу своих семей. Я возглавлял хмурую процессию, и наш путь освещало только несколько керосиновых ламп. Рядом шагали гнев и скорбь, взявшись за руки с виной – три стены моей тюрьмы.
Мы вышли на просеку, и я остановился, пытаясь сориентироваться. Сквозь круглый разрыв в облаках полумесяц бросил на нас слабый свет. Земля выглядела свежевскопанной, словно ее подготовили под посадку. В призрачном свете жители деревни зарыдали.
– Где был Ахок? – спросила Мин.
Я подвел Цая и ее к восточному краю поля.
– Он стоял здесь.
Она опустилась на колени и голыми руками принялась копать.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!