Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

— Это потому, что он на самом деле урод! Посмотри, зато какого я вылепил Учителя! Вот он красивый! — сказал Сюэ Мэн, кивнув покрасневшим лицом в сторону маленькой белой фигурки.

Стоило прикоснуться пальцем к голове куколки, и глиняный Учитель, холодно фыркнув, сказал:

— Развратничать запрещено[126.5]!

Чу Ваньнин:

— …

— Ха-ха-ха-ха-ха! — Сюэ Чжэнъюн хохотал так, что чуть не разрыдался. — Отлично! Просто отлично. Ты даже вложил в него духовную запись звука, и теперь эта пигалица говорит прямо как Юйхэн! Даже тон совсем как у него, один в один, ха-ха-ха!

Чу Ваньнин досадливо отряхнул рукав:

— Глупая выходка[126.6]!

С непроницаемым выражением лица он осторожно собрал все четыре маленькие глиняные фигурки, положил их обратно в коробочку и положил ее рядом с собой. Хотя со стороны Чу Ваньнин казался равнодушным и спокойным, но когда он поднял голову и посмотрел на Сюэ Мэна, то в его глазах плескалась нежность.

— Этот подарок я приму. А остальные — заберите обратно. Пользуйтесь ими, вашему учителю они не нужны.

— Но ведь...

— Молодой господин, учитель попросил забрать их обратно, так что будьте добры, — рассмеялся Ши Мэй и очень тихо добавил, — в любом случае, молодой господин ведь больше всего хотел, чтобы Учитель принял именно коробку с глиняными фигурками?

Лицо Сюэ Мэна почти дымилось. Он сердито взглянул на Ши Мэя, пнул его по лодыжке, прикусил губу, но ничего не сказал.

Так вышло, что Сюэ Мэн с детства был окружен любовью и почетом, поэтому привык говорить и делать все, что считал нужным. Он не привык скрывать свои эмоции и в выражении своих симпатий и антипатий всегда был пылок и прямолинеен.

Это было очень редкое качество, которое Чу Ваньнин высоко ценил в нем и которому завидовал белой завистью. В отличие от него самого, Сюэ Мэн всегда был кристально честен в проявлении своих чувств. Сам же он, даже если очень тосковал по кому-то, никогда не сказал бы об этом вслух.

После возрождения Чу Ваньнин начал меняться, но все же слишком медленно. Глыба льда не растает за один день и, честно говоря, скорее всего, ему всей жизни не хватит, чтобы растопить свой ледяной панцирь. Скорее поменяется мир, чем он сам.

Пир подошел к концу, а Мо Жань так и не вернулся.

Чу Ваньнин чувствовал себя очень подавленным. Хотя он упрямо молчал, на самом деле ему очень хотелось расспросить Сюэ Чжэнъюна о содержании утреннего письма Мо Жаня и возможных причинах его задержки.

Но вместо этого он принялся топить печаль в вине. Он так вцепился в чашу, что костяшки его пальцев побелели. Вино прожигало нутро до самого сердца, но его было все еще недостаточно для того, чтобы он нашел в себе смелость повернуться к главе и задать всего один вопрос: когда он вернется?!

Автору есть что сказать:

да здравствует Вейбо!

Маленькое представление «Почему все герои опаздывают»

Чу Ваньнин: — Да, я опоздал, но не буду объяснять почему! Готов понести наказание.

Мо Жань 0.5: — Старуха слишком медленно переползала через дорогу, мешая этому достопочтенному проехать. Пришлось избавиться от нее, вот и опоздал. И дайте уже этому достопочтенному белый платок, чтобы вытереть кровь с лица.

Мо Жань 1.0: — А-ха-ха-ха! Я встретил бабку, которая еле ползла по дороге. Со своим костылем она была как курица на шампуре. Очень смешно! Я забрал у нее эту палку, чтобы самому попробовать так перейти дорогу. Забавно ж получилось! Но потом я вернул ей костыль. Эй, что вы так разволновались! Не надо так переживать…

Мо Жань 2.0: — На дороге увидел почтенную старую женщину, которой было трудно идти. Я помог ей. Задержался, извините.

Ши Мэй: — Столкнулся с травмой и должен оказать медицинскую помощь… Связан по рукам и ногам, уйти не могу... Извините.

Сюэ Мэн: — Отвали, дерьмо собачье!

Наньгун Сы: — Выше выразились грубо. Я, как человек вежливый, выражусь иначе: не лезьте не свое дело.

Е Ванси: — Я не опоздал. Проверьте еще раз, наверное, ваши песочные часы протекают.

Мэй Ханьсюэ: — Заклинательницы преследуют меня на каждом шагу. Даже если я выйду на пару часов раньше, то все равно опоздаю. Так что я уже смирился с этим.

Глава 127. Учитель, осторожно, здесь скользкий пол!

Чу Ваньнин так ни о чем и не спросил, а Сюэ Чжэнъюн так и не затронул интересующую его тему.

Между тем Хозяин Пика Сышэн так увлекся вином, что почувствовал тяжесть в голове и головокружение, а это, в свою очередь, сказалось на связности и скорости его речи.

Внезапно он резко придвинулся ближе и в упор уставился на Чу Ваньнина.

— Юйхэн, ты несчастен! — заявил он.

— Нет.

— Ты зол!

— Нет.

— Кто-то расстроил тебя?

Спросить его?

А вдруг ответ немного успокоит его сердце? Может, Мо Жань и не писал, что точно вернется сегодня вечером. Может, он обещал попробовать вернуться сегодня, или, может, Сюэ Чжэнъюн вообще все перепутал и он вернется только завтра…

Чу Ваньнин посмотрел на распахнутые двери, за которыми уже сгустились сумерки.

Пир подходил к концу, угощения давно остыли.

Это ведь первый день, как он вышел из затворничества, а Мо Жань даже не спешит вернуться.

Здесь собрался весь Пик Сышэн, все ученики. Пришли даже те, кто не знал и ни разу не видел его. Только он один не пришел.

Это все его вина! Именно из-за него праздник был безнадежно испорчен.

Всех этих фаршированных крабом львиных голов, засахаренного лотоса с клейким рисом и даже любимого вина из цветов груши ему было недостаточно.

Чу Ваньнин закрыл глаза и вдруг услышал шум у дверей в Зал Мэнпо. Ученики, что сидели ближе к выходу, повскакивали со своих мест и начали выглядывать наружу, громко переговариваясь:

— О!.. Смотрите! Вон там!

— Что это в небе?!

Все больше и больше людей собирались у дверей, остальные прислушивались к хлопкам и треску, накатывающему волнами, как громовые раскаты по весне.

Ученики начали выбегать наружу и, столпившись на зеленой лужайке рядом с Залом Мэнпо, запрокинув головы, смотрели на огненные деревья и серебряные цветы, что превратили ночь в день. Как будто Млечный путь вдруг буйно расцвел необыкновенно прекрасными огненными хризантемами, а затем все его звезды рассеялись по небосклону тысячами маленьких светлячков.

— Кто-то