Второй Фронт. Антигитлеровская коалиция. Конфликт интересов - Валентин Фалин

В отличие от Рузвельта, искавшего действия в компании с Англией и СССР, Черчилль твердо определил для себя – никакой высадки в Северо-Западной Европе с британским участием в 1942 году не будет, какие бы невзгоды ни угрожали Советскому Союзу[583]. Он не был себе врагом и при всем своем внешне бурном темпераменте не терял холодной рассудительности, не искал способа причинить СССР лишнее зло зла ради. Разгромив Советский Союз, немцы охомутали бы Великобританию, не считаясь с потерями и не стесняясь в средствах. Гитлера не остановила бы погода, нехватка транспортных средств и несовершенство снабжения. Вермахт уже научился в «русском походе» довольствоваться скудным.

По документам судя, Черчиллю очень хотелось довести СССР до такой кондиции, когда он был бы вынужден, дабы не выпрашивать пощаду у Германии, встать перед США и Англией на колени и принять от них помощь на любых условиях. Следы этих расчетов заметны даже в «памятной записке», подсунутой премьером В. Молотову в качестве нагрузки к советско-английскому коммюнике, обнародованному 11 мая и повторявшему формулу, которая прежде была согласована с американцами, о «полной договоренности в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 году». «Невозможно сказать заранее, будет ли положение таково, чтобы сделать эту операцию осуществимой, когда наступит время, – говорилось в записке. – Следовательно, мы не можем дать обещания в этом отношении, но если это окажется здравым и разумным, мы не поколеблемся претворить свои планы в жизнь»[584].

Весь строй рассуждения показывает, что лимитировала не техника, хотя на нее ссылались как на «основной ограничивающий фактор». Настоящего подсчета потребных транспортных средств вообще не производилось. Цифры (7000 единиц плавающих средств) брались с потолка. Метод намеренного завышения потребностей в десантной технике для срыва договоренностей применялся англичанами неоднократно. Например, в 1943 году они запросили 8000 судов под операцию «Оверлорд». При предметном раскладе штабы, как известно, остановились на 4504 единицах десантных судов для переброски на континент личного состава и снаряжения в количествах многократно превышавших масштабы вторжения, о котором велись разговоры в 1942 году. На деле же в 1944 году понадобилось меньше 4,5 тысячи судов и барок.

«Здравое и разумное» – вот в чем была закавыка. Здесь пролегала межа между политикой Запада и Востока. О Западе, а не об Англии приходится говорить потому, что «записке» придали вид общего американо-английского документа. Факт опубликования советско-английского коммюнике на день раньше соответствующего советско-американского внес двусмысленность и в заверения, полученные Молотовым в Вашингтоне, выставил, наверное незаслуженно, в невыгодном свете Рузвельта и его окружение.

Черчилль не долго играл в прятки. 19 июня он прибыл в США с готовым проектом обмена «Болеро» – «Следжхэммер» на «Джимнаст». Премьер не выжидал, хотя бы для приличия, развития событий на советско-германском фронте и доклада штабов о результатах проводившегося ими изучения плюсов и минусов вариантов высадки во Франции. Доклад военных и обстановка на Восточном фронте, скорее всего, легли бы на чашу «Болеро», могли бы подтолкнуть США к параллельным действиям с СССР, оттеснить Англию на место, отвечающее ее вкладу в борьбу. Случись такое, все хитросплетения британской имперской политики пропали бы втуне. Премьер решил застолбить свою стратегию, которую до тех пор излагал иносказательно.

Черчилль приподнял «Джимнаст» в телеграмме президенту 28 мая. Если Рузвельт не сразу осознал, куда клонит Лондон, сие разъяснил ему Маунтбэттен, специально командированный в Вашингтон. Адмирал информировал руководителей США (это происходило под занавес финальных встреч Молотова в Лондоне), что британское правительство не сочувствует форсированию Ла-Манша в 1942 году. Формально все по тем же пресловутым «техническим» мотивам. Слабый контрдовод президента – не сдвинуть ли сроки операции на позднюю осень, а тем временем скопить десантные средства и сосредоточить в Англии больше американских войск – был парирован ссылками на ожидавшуюся «неблагоприятную погоду».

Рузвельт верно ухватил, что англичане метят дальше операции «Следжхэммер». Но если рассориться с Лондоном, легко оказаться в случае крушения СССР один на один с Германией и Японией. В разговоре с Маунтбэттеном президент сам завел речь о перенацеливании шести американских дивизий, выделенных для отправки на Британские острова, во французскую Северную Африку или на Средний Восток.

Американские штабы получили задание суммировать для главнокомандующего расчеты по плану «Джимнаст». Профессиональный долг побудил военных доложить, что, вопреки оптимистическим политическим прогнозам, операции «Джимнаст» или «Суперджимнаст» будут сложными в проведении. Маршалл и Стимсон находили высадку в Северной Африке несвоевременной и плохой заменой для плана «Болеро». Такого же мнения держался Объединенный комитет начальников штабов США[585]. Складывалось нелепое положение: политики навязывали военным курс действий, противоречивший правилам арифметики, и утверждали, будто ими движут интересы борьбы с «главным противником».

По прибытии в США Черчилль передал президенту записку (датирована 20 июня 1942 года), прокладывавшую пути отхода от принятых перед СССР обязательств и готовившую почву для выдвижения в дальнейшем набора новых предварительных условий создания второго фронта. «Мы должны, – писал премьер, – продолжать подготовку к осуществлению „Болеро“, если возможно, в 1942 году, но наверняка в 1943 году[586]. Все это и делается сейчас. Ведется подготовка к высадке шести или восьми дивизий на побережье Северной Франции в начале сентября. Однако английское правительство не одобряет операцию, которая наверняка привела бы к катастрофе, ибо это не поможет России, в каком бы тяжелом положении она ни находилась, скомпрометирует и сильно задержит основную операцию в 1943 году, подвергнет мести нацистов французское население. Мы твердо придерживаемся точки зрения, что в этом году не должно быть существенной высадки во Франции, если только мы не намерены там оставаться… Ни один ответственный английский орган пока не смог составить план на сентябрь 1942 года, который имел бы какой-либо шанс на успех, если только немцы не будут совершенно деморализованы, вероятность чего отсутствует…

Однако в случае, когда невозможно составить план, в котором какой-либо ответственный орган был бы вполне уверен, и если вследствие этого невозможны никакие бои существенного масштаба во Франции в сентябре 1942 года, то что другое мы предпримем? Можем ли мы себе позволить бездействовать на Атлантическом театре весь 1942 год? Не должны ли мы подготовить в общих рамках „Болеро“ какую-либо другую операцию, чтобы добиться выгодных позиций, а также прямо или косвенно снять некоторое бремя с России? В этом свете и на этом фоне надо изучить операцию во французской Северо-Западной Африке»[587].