Испытание на прочность - Александр Ярославцев

– Но это очень опасно для вашей жизни, Михаил Павлович – упорствовал адмирал.

– Не беспокойтесь, меня есть кем заменить. И здесь, и в свите государя, – отрезал Ардатов, и на том прения прекратились.

Тем временем русские корабли вышли на выбранную Нахимовым дистанцию, которую все называли «пистолетный выстрел». Это был излюбленный маневр адмирала, когда безопасность кораблей приносилась в жертву возможности стрелять с близкого расстояния, и теперь все зависело от мастерства русских комендоров. Павел Степанович свято верил в своих матросов, и они в очередной раз не подвели командира.

Величаво развернув свои борта к берегу, русские артиллеристы дали ужасающий залп по позициям врага. Миг, и турецкие укрепления окутались дымкой от разрывов русских бомб. Когда дым развеялся, оказалось, что верх одержала русская сторона.

Прошедшие отличную школу адмирала Нахимова, получившие бесценные навыки стрельбы при Синопе и Севастополе, русские комендоры уже со второго выстрела накрывали свои цели. Под их метким огнем одно за другим замолкали турецкие орудия на берегу, но это отнюдь не означало быструю и легкую победу. В течение сорока минут вражеский берег продолжал огрызаться орудийным огнем, нанося урон русским кораблям. До конца не веря в свое поражение, турки упорно продолжали стрелять по противнику, но их канониры стреляли не так удачно, как пушкари грозного Нахим-паши. Время, отпущенное судьбой на этот бой, миновало.

Необычная тактика русского адмирала вновь принесла победу. Батареи противника были приведены к полному молчанию, а уцелевшие после обстрела турецкие солдаты бросились в тыл, дабы известить султана о своем поражении.

Примерно по такому же сценарию разворачивались события в колонне вице-адмирала Новосильского, штурмовавшего «Азию». Его корабли так же благополучно вышли на «пистолетную» дистанцию и полностью подавили сопротивление врага. С единственной только разницей, что ученик, в отличие от учителя, затратил на уничтожение батарей противника около часа.

Обрадованный благополучным исходом боя, Нахимов уже приказал начать высадку на берег десанта, как вдруг на поле сражения появился новый персонаж, появления которого никто не ожидал.

Так случилось, что в это время в Стамбуле находились три французские плавучие батареи. Эти корабли были результатом последних творческих поисков европейских инженеров, стремящихся сказать новое слово в деле кораблестроения. Получив положительный результат при обстреле укреплений Свеаборга, французы решили повторить испытание батарей под стенами Севастополя.

Пытливые европейские умы внесли решительные изменения в конструкцию своего детища. Все борта кораблей были покрыты железными листами, укрепленными на деревянную подкладку, что, по мнению изобретателей, должно было сделать их неуязвимыми для вражеских ядер и бомб. Подобными железными листами были частично выстланы и палубы кораблей, превращая их в настоящие броненосцы.

Застигнутые осенним штормом в Мраморном море, батареи стояли на рейде Стамбула в ожидании прибытия союзных кораблей из Севастополя, чтобы вместе с ними совершить длительных переход через море. Едва только в турецкой столице стало известно о появлении русской эскадры у Босфора, как командир отряда броненосцев, капитан Монседи, отдал приказ атаковать врага. Узкий пролив и наличие паровых машин, по мнению командира, давал батареям огромный шанс на победу.

Все три корабля носили грозные названия – «Лава», «Опустошающий» и «Гремящий», – и это были не пустые слова. Каждая из батарей имела на своем борту шестнадцать пятидесятифунтовых орудий, а также по два носовых двенадцатифунтовых орудия. Всю силу и мощь огня этого противника первыми на себе испытали русские пароходы из отряда Новосильского. Принудив к молчанию крепость «Азия», они совершили разворот и, двигаясь к кораблям адмирала Нахимова, оказались как раз на пути вражеских батарей.

Русские пароходы смело вступили в бой с противником. Казалось, численное преимущество на их стороне, а мастерство корабельных артиллеристов поможет победить врага. Однако все было не так просто. Ядра и бомбы, выпущенные с русских кораблей, точно падали на борта и палубу батарей, но при этом не наносили никакого ущерба противнику. Все, чего смогли достичь русские пушкари, – они вывели из строя три орудия путем прямого попадания в орудийные порталы.

Ущерб, производимый противником, был куда серьезнее. Маневренность русских кораблей позволяла уменьшить число попаданий снарядов неприятеля, но если бомбы или ядра все же падали на пароход, повреждения были весьма существенными для таких малых судов.

Желая помочь своим товарищам в борьбе с диковинными монстрами, в бой вступил «Ростислав», но и его ядра ничего не смогли сделать против творения французских инженеров. Плавучие батареи неприятеля оставались неуязвимыми для русских пушек.

Стоя на капитанском мостике «Парижа», Ардатов с огромной тревогой наблюдал за боем. Вместо ожидаемой победы русские корабли получили бой, исход которого был неясен. Перевес по числу орудий был явно на стороне русских, но какая-то таинственная сила мешала им использовать его.

Граф в сотый раз подносил к глазам трубу, когда сильный взрыв потряс морские просторы Босфора. Высокий белый столб воды взметнулся там, где еще секунду назад находился пароход «Одесса», извещая о первой потере среди кораблей адмирала Нахимова.

Прошло еще несколько минут ожесточенного боя, и красавец «Бессарабия» стал зарываться носом и медленно тонуть на глазах у всей эскадры. Это позволило врагу перенести часть огня на «Ростислава», мужественно пытавшегося поразить коварного врага.

– Прикажете передать Шахову сигнал к атаке вражеских кораблей, – обратился к Нахимову Михаил Павлович.

– Вы считаете, что пришла пора использовать ваш последний козырь?

– Иного выхода я не вижу. Если дело и дальше пойдет подобным образом, противник сорвет нам всю операцию, – сказал граф, и адмирал согласился с ним.

– Сигнал Шахову, «Атака!» – приказал Нахимов, и тотчас несколько голосов повторили его приказ.

Все пароходы капитана второго ранга Иллариона Шахова находились в полной боевой готовности. Единственное, что не было сделано ни на одном корабле, так это не были подготовлены спасательные шлюпки. Наличия больших кораблей противника в Стамбуле не предполагалось. Впрочем, этот нюанс нисколько не смутил командира брандеров. Едва только был получен приказ, как он немедленно приступил к его исполнению, ибо сам видел, что медлить нельзя. На флагштоке капитанского парохода взвился сигнал «делай как я», и брандеры устремились в свою первую и последнюю атаку.

Вначале французы не вполне оценили угрозу, исходившую от маленьких русских пароходов, быстро идущих на сближение. Оставив расстрел малоподвижного «Ростислава», «Гремящий» нехотя перенес огонь с лакомой цели на внезапно появившегося противника. Батарея дала один залп, затем другой, но результата не было никакого. Французские ядра ложились далеко в стороне от русского брандера, управляемого Шаховым.

Командующий «Гремящим» Жером Бюсси слишком поздно понял, что это за пароход вступил с ним в схватку. Несмотря на наличие паровой машины, плавучая батарея была слишком громоздким и неповоротливым кораблем, и потому у французов просто не было времени развернуть судно носом к противнику, дабы уменьшить ущерб от столкновения.