Рассвет - Генри Райдер Хаггард

— На основании столь же широком, как у пирамид, о которых вы говорили за обедом. Публичное поведение — далеко не столь обманчивый путеводитель, как думают люди. Ваше лицо, ваш голос, ваши глаза — все выдает вас. Почему вы всегда стараетесь приблизиться к нему, дотронуться до него? Я видела, как вы делали это три раза за сегодняшний вечер. Однажды вы вручили ему книгу, чтобы коснуться его руки под ней; впрочем, нет нужды перечислять то, что вы, несомненно, и сами очень хорошо помните. Ни одной женщине, миссис Карр, не нравится постоянно прикасаться к мужчине, если только она его не любит. Вы всегда прислушиваетесь к его голосу и шагам, вы прислушиваетесь к ним и сейчас. Ваши глаза следуют за его лицом, как собака следит за лицом своего хозяина, когда вы говорите с ним, ваш голос необыкновенно мягок и ласков. Мне продолжать?

— Я думаю, что в этом нет необходимости. Правы вы или нет, но я отдаю вам должное за то, что вы такой внимательный наблюдатель.

— Внимательно наблюдать — в моем случае это одновременно и работа, и развлечение, и привычка, которая приводит меня к точным выводам, с чем вы, я думаю, согласитесь. Вывод, к которому я пришла в вашем случае, заключается в следующем: вы не хотели бы, чтобы Артур Хейгем женился на другой женщине. Я только что говорила о помощи…

— Мне нечего ему дать, и я ничего не дам. Как я смогу смотреть ему в глаза?

— Вы удивительно щепетильны для женщины в вашем положении.

— Я всегда старалась вести себя как порядочная женщина, леди Беллами, и теперь не склонна поступать иначе.

— Возможно, вы будете думать иначе, когда дойдет до дела. Но в то же время помните, что люди, которые не хотят помочь сами себе, не могут рассчитывать на помощь со стороны.

— Раз и навсегда, леди Беллами, поймите меня правильно. Я сражаюсь за себя тем оружием, которое природа и судьба дали мне, и я сама одержу победу — или паду в бою. Я не стану участвовать ни в каких заговорах и попытках разлучить Артура с этой женщиной. Если я не смогу завоевать его сама, то, во всяком случае, проиграю честно. Я сохраню в тайне то, что вы мне сказали, но больше ничего не сделаю.

Леди Беллами улыбнулась и ответила:

— Поверьте, я восхищаюсь вашим мужеством. Это настоящее донкихотство. Но тише, сюда идут джентльмены.

Через несколько дней после ужина в Квинта Карр пребывание четы Беллами на Мадейре подошло к концу. Вечером накануне их отъезда Артур вызвался проводить леди Беллами на парад, чтобы послушать, как играет оркестр. После того, как они немного погуляли под сенью магнолий, усыпанных кремовыми чашечками цветов, и вдоволь насмотрелись на веселую толпу португальских жителей и английских гостей, еще более пеструю из-за потрясающих воображение великолепных мундиров чиновников, Артур заметил два стула в сравнительно тихом углу и предложил присесть.

— Леди Беллами, — сказал он после некоторого колебания, — вы светская женщина, и я считаю вас своим другом. Я хочу попросить у вас совета кое о чем.

— Я всецело к вашим услугам, мистер Хейгем.

— Поверьте, мне действительно очень неловко…

— Мне отвернуться, чтобы не видеть, как вы краснеете?

— Не смейтесь надо мной, леди Беллами. Конечно, вы ничего не расскажете об этом…

— Если вы сомневаетесь в моем благоразумии, мистер Хейгем, не выбирайте меня в наперсницы. Если я не ошибаюсь, вы собираетесь поговорить со мной о миссис Карр.

— Да, это касается ее. Но откуда вы это знаете? Кажется, вы всегда можете прочитать мысли человека, прежде чем он заговорит… Знаете, иногда мне кажется, что я ей нравлюсь, и я хотел спросить вас, что вы об этом думаете.

— Ну, предположим, что так оно и есть — в таком случае, мистер Хейгем, большинство молодых людей не стали бы говорить об этом тоном, приличествующим сообщению о великой катастрофе. Однако, если я не слишком дерзко углубляюсь в детали, то — почему вы так думаете?

— Ну, честно говоря, я точно не знаю. Просто иногда она создает такое впечатление…

— О, значит не было ничего конкретного?

— Ну да, однажды она взяла меня за руку, или я взял ее за руку, не знаю… но я не придаю этому особого значения, потому что это же часто происходит, не так ли, и в девяти случаях из десяти это вообще ничего не значит. Почему я спрашиваю вас об этом, так это потому, что, если что-то в этом роде и правда есть, мне лучше прекратить это, потому что это было бы нечестно ни перед ней, ни перед Анжелой, ни перед самим собой… Понимаете, было бы опасно играть с такой женщиной, как Милдред!

— Значит, вы бы уехали, если бы думали, что она проявляет к вам более теплый интерес, чем обычно леди проявляют к мужчинам, помолвленным с другими?

— Конечно, я был бы обязан так поступить!

— Ну, тогда я думаю, что смогу успокоить вас. Я довольно внимательно наблюдала за миссис Карр… в том смысле, который имеете в виду вы, она влюблена в вас не больше, чем в ваше пальто. Она, без сомнения, немного кокетка и, вероятно, хочет, чтобы вы влюбились в нее — это естественное честолюбие женщины; но что касается настоящей влюбленности в вас, то это абсурд. Женщины не влюбляются так легко; они слишком заняты мыслями о себе, чтобы иметь время думать о ком-то еще. Для них вся жизнь — «я», «я», «я», с утра до ночи. Кроме того, взгляните на дело с точки зрения здравого смысла. Неужели вы полагаете, что такая богатая и красивая особа, как миссис Карр, которой достаточно поднять руку, чтобы весь Лондон оказался у ее ног, способна подарить свою любовь к молодому человеку, который, как она знает, уже помолвлен и который — простите мне мою прямоту — не может похвастаться теми же рекомендациями, что и многие ее поклонники? Конечно, вполне возможно, что общество миссис Карр может быть опасным для вас, и в этом случае было бы разумнее уехать, но на самом деле я не думаю, что вам нужно беспокоиться из-за нее. Она находит вас очаровательным компаньоном, в некотором смысле — полезным, вот и все. Когда вы уедете, кто-то другой вскоре займет пустующее место.

— Тогда все в порядке, — сказал Артур, почему-то не испытывая такого уж дикого восторга, как следовало бы, услышав, что Милдред совершенно наплевать на него; но такова уж человеческая натура.

От восемнадцати до тридцати пяти лет девяносто процентов, во всяком случае — большинство мужчин в мире хотели бы сосредоточить в себе привязанность каждой молодой и красивой женщины, которую они знают, даже если бы у них не было и тени шанса жениться на одной из них. Та же тенденция наблюдается и у противоположного пола, только в их случае с еще меньшей долей исключений.

— Кстати, — спросил Артур, — как поживает мой достойный опекун, мистер Джордж Каресфут?

— К сожалению, не очень хорошо. Я очень беспокоюсь о его здоровье. Сейчас он сменил обстановку и находится на юге Англии.

— Мне очень жаль, что он болеет. Знаете, я думаю, вы сочтете меня нелепым… но вы сняли тяжесть с моей души. Меня всегда терзала мысль, что он хочет жениться на Анжеле, и иногда я, боюсь, даже подозревал, что Филип Каресфут отослал меня, чтобы дать ему шанс. Видите ли, Филип необычайно любит деньги, а Джордж богат.