Французская защита - Анатолий Арамисов

— Но почему… почему…? — всхлипывали дрожащие губы.

— Я ничего не помню! Клянусь тебе всем на свете!! Чем угодно!! Своей дочерью Наташей! Хотя знаю, что этого делать нельзя!! Я очнулся на остановке утром!! А что было за эти несколько часов — я не помню.

— И ты думал, что тебя только ударили и обокрали?

— Конечно!! Я даже не подозревал, что на такое они способны! Это было именно той ночью! И журнал они специально положили рядом, чтобы все видели — это не в далеком прошлом, а именно сейчас!!

— Но зачем, зачем??

— Это для того, чтобы мы расстались! Для того, чтобы выбить меня из равновесия!! Как ты не понимаешь???

— И кто мог сделать такое??

— Не знаю!! Но могу предположить…

— Кто??

— Милая, хорошая моя! Это нельзя ничем доказать, можно только догадываться! Успокойся, прошу тебя, успокойся!

Симона дрожала всем телом.

Ее словно током било от прикосновения рук Виктора. Девушке казалось, что они хранят еще тепло незнакомой женщины, которая там, в той реальной постели касалась его своими пальцами и коленями.

Женевьева задумчиво слушала запись.

Внешне нельзя было сказать, что она испытывает какие-то эмоции.

Но внутри…

Иногда ей казалось, что воля и желание мстить ослабевают настолько, что она готова позвонить Виктору и попросить прощения у него. И тут же ужасной волной накатывала ненависть. В эти секунды в голове женщины порой мелькали мысли криминального характера: убрать Симону. Физически.

«Ну и что я этим добьюсь?» — тут же включалась логика. Потом мелькала мысль, связанная с наставлениями ее родителей — те были набожны и с детства внушали девочке христианские заповеди.

Женевьева ежилась.

Порой она ловила себя на мысли, что стала душевной мазохистской, слушая записи из квартиры удачливой соперницы. Она живо представляла себя на ее месте, и дошло до того, что несколько раз под звуки любви занималась мастурбацией.

— Не сходи с ума! — кричала себе Женевьева спустя полчаса после оргазма и била первое, что попадется под руку: посуду, бутылку вина, или красивую вазу в своей квартире.

После этих вспышек ярости она стала замечать, что соседи как-то по-другому смотрят на нее.

Иногда она плакала по ночам, уткнувшись лицом в подушку.

В эти секунды чувствовала себя самой несчастной женщиной на свете. Виктор Одинцов был первым мужчиной в ее жизни, которого она хотела, но не добилась.

Диапазон настроений, мыслей, ощущений Женевьевы был огромен. И даже ее любовник, темпераментный итальянец Антонио, удивлялся этому разнообразию. Но как только кончался секс, душа женщины погружалась во мрак. Она требовала, желала, надеялась получить одно: Любовь. Но раз за разом не находила нужного отклика, желанного импульса.

И поэтому ожесточалась, черствела, наполнялась отрицательными частицами зла.

— Как как? — вздрогнула Женевьева, услышав реплику Симоны из Лондона. «Делай, как я сказала! Будь готов к встрече со мной».

— Что значит — «будь готов к встрече со мной?» — вслух задумчиво проговорила француженка.

«Странная интонация… С такой не говорят о том, чтобы накрыть на стол, ожидая гостей…Что она означает? Как он должен быть готов к встрече с ней??»

Потом прослушала момент их прихода домой после партии.

«А, кстати, почему я не вижу ее в зрительном зале? Она же не сидит в это время дома или на работе… Но где тогда? В кафе или ресторане каком? Надо спросить у Фите».

И она набрала номер частного детектива.

Через полчаса сыщик был в кабинете Женевьевы.

— Расскажи, чем занималась эта Симона, когда прилетела из Лондона?

— Как обычно, была дома, потом видно, встречала его после игры, — пробормотал Паскаль.

— А почему она отсутствует на партиях? Как думаешь?

— Мне сказал этот… Леня, что шахматисты часто верят в приметы, и нередко оставляют жен дома. Вроде как женщина на корабле у моряков.

— А о чем они говорят по дороге домой? После партий?

— Не знаю, они едут в машине, мы не можем это слышать… — пробормотал Фите, чувствуя, что сейчас последует взрыв ярости со стороны заказчицы.

— А почему? — зловеще проговорила Женевьева. — Почему вы не установили жучки в ее машине?

— Я думал, что будет достаточно той информации, что идет с бульвара Пого, — оправдательным тоном произнес детектив.

— Пока что недостаточно!! — засверкала глазами женщина. — И ваш трюк с проституткой, похоже, стал холостым выстрелом!

— Ну а как же, сейчас такой шум в прессе… скандал…

— Да мне плевать на этот скандал!! — закричала начальник тюрьмы. — Цель, которая поставлена перед вами, недостигнута! Они снова вместе!! Фите злобно подумал: «Против такой любви бессильны все скандалы…», но смолчал, хмуро глядя на вздрагивающие руки француженки.

— Я спрашиваю, что еще вы можете сделать вообще!!

— Поставим и в машину… — ответил сыщик, — только вряд ли что узнаем нового.

— Так надо узнать! Хотя бы информацию о подготовке к игре! Почему я не слышу в записях обсуждения планов на предстоящую партию? Паскаль пожал плечами и промолчал.

«Она совсем свихнулась на этом русском… Пора, чувствую, выходить из дела.»

«Кстати, если удастся добыть сведения о дебютных заготовках Одинцова, то можно сорвать приличный куш с Леконта. Там наверняка будут рады получать такую информацию… Странно, что до сих пор я не слышу обсуждения игры… хотя… тренера, в принципе, у него и нет».

Матч стремительно катился к завершению.

С каждой партией публики в зале было все меньше и меньше: Леконт проигрывал. Газетная шумиха вокруг скандальной фотографии поутихла и в прессе все чаще стали раздаваться нотки восхищения самообладанием русского игрока.

Наконец, наступила последняя партия противостояния. Одинцову достаточно было сделать ничью, чтобы выйти на главный матч — с чемпионом мира.

В зале собрались все друзья Одинцова, игроки команды, незнакомые русские эмигранты. Пришли и самые верные болельщики француза.

Патрик Леконт, сделав двадцать дебютных ходов, вялым голосом произнес:

— Remis?

Одинцов услышал в наушниках возбужденный голос Симоны:

— Можешь согласиться, а можешь двадцать первым — на король аш восемь продолжить конь бэ пять! У тебя решающее преимущество спустя пять ходов!

— Согласен! — Одинцов протянул французу руку, и в зале раздались аплодисменты.

На следующий день состоялось закрытие матча и банкет. Опять были речи, тосты, но не такие торжественные, как в начале его. Победитель терпеливо ждал, когда все это закончится, чтобы получить конверт с чеком и официальное подтверждение о результатах финала претендентов.