📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРоманыПринц приливов - Пэт Конрой

Принц приливов - Пэт Конрой

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 92 93 94 95 96 97 98 99 100 ... 204
Перейти на страницу:

— Мейкон три-семь, два, восемь, четыре.

В этом месте Саванна всегда шептала:

— Мама, скажи ему неверный номер. Пожалуйста, скажи ему неверный номер.

Или же просила:

— Папа, забудь этот номер. Не запиши и забудь.

Но отец не забыл. Генри Винго умел запоминать необходимую для жизни информацию.

Для нашей матери тигр на заднем дворе стал источником тревоги, а для Люка — источником постоянной радости. Мать воспринимала Цезаря как символ самой нелепой и неуправляемой отцовской глупости, живым олицетворением неудачи, разлегшимся возле груды костей. Зато брат открыл в себе естественную безыскусную привязанность к тиграм. Он стал неспешно завоевывать доверие и любовь Цезаря. По теории Люка, Смитти жестоко обходился со зверем и унижал его достоинство, но, как и любое животное, тигр непременно отзовется на ласковое обращение и грамотно применяемую доброту. Люк был единственным в нашей семье, кто кормил тигра. Прошло более двух месяцев, прежде чем Цезарь, завидев приближающегося брата, перестал бросаться на прутья и угрожающе вытягивать когти. А потом наступил день, когда я увидел, как Люк садовыми граблями чешет Цезарю спину. Тигр мурлыкал, словно довольный кот. Люк протянул руку и стал гладить громадную золотистую голову зверя. Я оцепенел, Цезарь даже не шевельнулся.

Месяца через три после покупки тигра Саванна растолкала меня ночью. Было темно, за окном хлестал дождь.

— Ты не поверишь своим глазам, — заявила она.

— Почему же, поверю, — спросонья пробормотал я. — Два часа ночи. Даже суды присяжных выносят оправдательные приговоры за убийство сестер, которым вздумалось будить братьев в такое время.

— Люк сейчас с Цезарем.

— Мне плевать, с кем он: с Цезарем или с тремя волхвами. Я хочу спать.

— Он вывел тигра из клетки. Они в сарае.

Мы вылезли из окна и неслышно пробрались по двору. Дверь сарая была слегка приоткрыта. Внутри горела керосиновая лампа. Люк, держа в руках цепь и кнут, водил Цезаря по кругу. После брат обернул проволочное кольцо ветошью, смоченной в керосине, поджег ее и велел тигру прыгать.

— Давай, Цезарь, — скомандовал Люк.

Зверь пролетел через кольцо с легкостью солнечных лучей, проникающих сквозь оконное стекло. Затем еще раз обошел сарай и снова прыгнул через пылающее кольцо, демонстрируя силу и скорость. Люк трижды щелкнул кнутом. Тигр послушно вернулся в клетку. Люк наградил тигра куском оленьего мяса, а когда тот проглотил угощение, потерся головой о голову Цезаря.

— Сумасшедший, — шепнул я Саванне.

— Нет, — возразила она. — Это твой брат Люк. Он восхитительный.

Глава 14
Принц приливов

Я рос, ненавидя Страстные пятницы. Они были ежегодными помрачениями, никак не связанными с теологией, зато имевшими прямое отношение к ритуалам, верованиям нашего деда и его странному перекосу по части поминовения Страстей Христовых.

Каждый год в Страстную пятницу Амос Винго отворял сарай за домом и смахивал пыль с девяностофунтового креста, сделанного им еще в четырнадцатилетнем возрасте, когда его вдруг охватило религиозное неистовство. В этот особый день дед с полудня до трех часов проходил с крестом всю улицу Приливов, дабы напомнить заблудшим и грешным согражданам о невообразимых страданиях Иисуса Христа, имевших место в незапамятные времена на горе Голгофе близ Иерусалима. Страстная пятница, завершение литургического года, являла собой «Гран-Гиньоль»[117]моего деда, когда экстаз святого тесным образом переплетался с безумством пациента психиатрической клиники. Каждый раз, когда дед таким образом тащился по улице Приливов, в нем было какое-то непонятное очарование.

Я бы предпочел, чтобы дед отмечал Страстную пятницу более спокойным и разумным способом. Меня коробило, когда я видел, как его костлявое тело сгибается под тяжестью креста, как дед с трудом передвигается по улице, останавливаясь на перекрестках, одинаково безразличный к насмешкам и восхищению земляков. По его одеянию обильно струился пот, а губы безостановочно шевелились, неслышно прославляя Творца. Для одних мой дед казался символом величия, для других — редкостным придурком. Каждый год шериф выписывал ему штраф за нарушение правил уличного движения, и каждый год прихожане баптистской церкви специально собирали деньги на уплату этого штрафа. С течением времени дедовский экстравагантный «крестный путь» сделался чем-то вроде популярного зрелища, которое стало привлекать внушительное число паломников и туристов. Выстроившись вдоль улицы Приливов, они молились и читали Библию, пока дед пыхтел под тяжестью креста, торжественно воссоздавая далекое событие, которое изменило историю. Каждый год, в один из дней пасхальной недели, «Коллетон газетт» помещала фотографию деда с крестом на спине.

В детстве мы с Саванной часто просили деда перенести его шествие в Чарлстон или Колумбию. Нам представлялось, что эти города в глазах Господа гораздо греховнее и порочнее маленького сонного Коллетона. Бабушка совершала собственное «распятие», удаляясь в спальню с бутылкой джина «Бифитер» и кипой старых номеров «Полицейской газеты», которые заимствовала из парикмахерской Фейдера. К трем часам, когда заканчивался «крестный путь», бутылка пустела, и бабушка почти на сутки впадала в коматозное состояние. В субботу она просыпалась с раскалывающейся головой и заставала деда на коленях — тот молился за ее прекрасную, но нетрезвую душу.

Самые горестные для каждого христианина часы усугублялись для Амоса созерцанием распростертого неподвижного тела жены. Бабушка использовала джин в качестве самозащиты, не желая участвовать в благочестивом действе мужа. Противоположность их характеров рождала странное благозвучие. Воскресным утром, ослабевшая после выпитого, бабушка, по ее выражению, «восставала из этих чертовых мертвых» и отправлялась вместе с дедом на воскресную службу — единственный раз в году. Наряду с «крестным путем» деда посещение церкви в этот день сделалось традиционным для Коллетона.

Оставалась пара дней до Страстной пятницы. Мы с Саванной купили в аптеке Лонга бутылку вишневой кока-колы и пошли на речную запруду. Мы сидели, потягивая газировку, и смотрели на манящих крабов[118], что ползали в речном иле.

— Опять Страстная пятница на носу, — начал я. — Ненавижу этот день.

Она улыбнулась и ущипнула меня за руку.

— Винго не мешает раз в год пережить полное унижение. Послушать, как весь город смеется сначала над дедом, потом над нами. Это закаляет характер.

Я не отрывал глаз от ползающих крабов. Их движения завораживали меня.

1 ... 92 93 94 95 96 97 98 99 100 ... 204
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?