Псалом бурь и тишины - Розанна А. Браун

class="p1">– Это третье знамение Великой Матери – чума, – сказал он, и Ханане в ужасе зажала руками рот.

– Мы должны доставить ее к целителю.

– А как же Обряд Обновления? – Вряд ли магию ритуала заботило, больна царица или нет.

На лице Ханане одно за другим сменилось несколько выражений, затем на нем появилась твердая решимость.

– Наплевать на обряд. Надо спасти сестру.

Карина приоткрыла глаза и сморщилась от боли.

– Малик? – Ее взгляд упал на импровизированную повязку, которой он закрыл раны на предплечье. На ней проступили пятна крови. – Что у тебя с рукой?

Малик рукавом другой руки стер капли пота со лба Карины. Он подумал о вражде завенджи и улраджи и о том, что, несмотря на это, их праматери остались верны друг другу.

– Не беспокойся обо мне. Как ты себя чувствуешь?

Ее взгляд перелетел с него на Ханане и обратно, она была не в силах ни на чем сфокусироваться.

– …Плохо.

– Мы тебе поможем, – пообещала Ханане. Она повернулась к Малику. – Ты знаешь целителей, которые могут вылечить чуму?

– Здесь, в Талафри, – нет… но высоко в горах, неподалеку от Обура, обитают знахарки, искусные в традиционной эшранской медицине. Если кто-то и сможет помочь Карине, то это они.

Он не упомянул, что знает об этих знахарках потому, что одно время у них училась Лейла. Он и так едва держался на ногах – если он заговорит о сестрах, то уже не сможет собраться.

– Не беспокойтесь… обо мне… – пробормотала Карина и попыталась встать. Она пошатнулась и рухнула бы на пол, если бы Малик ее не подхватил. Его левая рука полыхнула болью, и он прижал ее к груди. Они с Ханане переглянулись – Карина не могла даже стоять сама, не говоря уже о том, чтобы идти в горы.

– Тебе придется ее отвезти. Иначе ей не добраться до Обура, – сказала Ханане. – Если Карина останется здесь, она умрет. Если ты ей поможешь, у нее появится шанс выжить. А я заставлю Фарида принести в жертву кого-нибудь другого. Только не Карину. Кого угодно, но не ее.

Сердце Малика забилось у самого горла. В нем бушевало сразу несколько чувств. Страх от мысли, что Фарид может с ним сделать, если его поймают. Ужас от мысли о возвращении в Обур – город, из которого с таким трудом выбрались он и его семья. И отчаяние – что, если Ханане не удастся убедить Фарида принести в жертву другую царицу или они не смогут заполучить ее вовремя?

Разве справедливо ставить жизнь Карины выше жизней всех остальных обитателей Сонанде?

Но Карина взглянула на него. Она была такая беспомощная – даже более беспомощная, чем тогда, в шатре Мааме Коготки. И вдруг Малику стало очевидно, что суть уже не в их предках. Не в противостоянии Фариду. А в том, какой грех он возьмет на душу, какой из них его раздавит.

Если он не сделает все, что в его силах, чтобы спасти Карину, и она умрет, ее смерть будет преследовать его до конца дней.

– Я отвезу ее, – сказал Малик с большей уверенностью, чем ощущал. Лицо Ханане выразило облегчение, и она осторожно провела ладонью по лбу Карины. – Но как мы выведем ее отсюда незаметно для Фарида? Он чувствует, когда я применяю магию, поэтому невозможно соткать иллюзию, которая могла бы его отвлечь.

Ханане злорадно улыбнулась и в этот момент стала очень похожа на Карину.

– Я беру это на себя.

Малик никогда раньше не видел, чтобы болезнь себя так проявляла. Жалко, что рядом нет Лейлы – она бы знала, как унять лихорадку и что делать с бледно-зелеными жилами, выступившими на шее и руках Карины. А он только и мог, что сидеть рядом и ждать, наблюдая в приоткрытую дверь за лежащими без сознания стражниками, – на случай, если кто-то из них вдруг начнет приходить в себя.

Но Ханане велела ему сидеть и ждать – сама она ушла организовывать их побег, – и Малик сидел и ждал. Он нервничал, и магия внутри него свилась в тугое кольцо. Его страшило не столько предстоящее путешествие в Обур, сколько бесповоротность того шага, который он должен совершить. Когда займется рассвет и Фарид узнает, что Карина исчезла, он пошлет за ними все зиранское войско.

Малик почувствовал горечь на языке. Услышал хруст собственных костей, которые ему ломали одну за другой, увидел кровь, капающую на землю и сворачивающуюся в пыли, почувствовал, как, не выдерживая ударов, разрываются его внутренности. И увидел, как за всем этим спокойно наблюдал Фарид.

Ты станешь равен богам. Но сначала мне надо тебя сломать.

От мрачных мыслей Малика отвлек звук шагов. Перед ним в неярком свете появилась Ханане. Из-за ее плеча выглядывало знакомое лицо.

– Положи эту штуку, а то кому-нибудь глаз выколешь, – сказала Амината, кивком указав на зажатый в ладони Малика призрачный клинок. В руках у нее был погребальный саван, казавшийся чересчур белым на фоне темных камней Ксар-Нирри.

Карина вздохнула и тяжело закашлялась.

– Амината? – прошептала она. Служанка опустилась перед ней на колени и вытерла ее потный лоб.

– Думаешь, ей можно доверять? – спросил Малик Ханане. Та бросила на пол два заплечных мешка и стала помогать Аминате разворачивать саван.

– Эй, полегче. В спасении принцесс мне нет равных, – сказала служанка.

Малик и Ханане положили Карину на погребальное покрывало. В это время Амината рассказывала о том, что происходит вокруг крепости.

– Чума пришла в Талафри за несколько дней до нашего приезда, и управитель завел специальную телегу, которая каждый день объезжает улицы города и собирает тела для сожжения. Благодаря взятке от вашей покорной слуги эта телега через час будет здесь. План таков: мы уложим Карину на телегу, а потом ты последуешь за ней и снимешь принцессу с нее до того, как она доедет до места сожжения. В мешках есть немного денег – как только выберетесь из города, купи на них еды и лошадей. Если все пройдет гладко, вы будете уже далеко, когда Фарид заметит ваше исчезновение.

Малик удивленно посмотрел на Аминату.

– Ты все это организовала всего за пару часов?

Та пожала плечами.

– Я организовывала и более трудные побеги – и за меньшее время.

– Спасибо.

– Не благодари. Я делаю это не ради тебя. Карина – не подарок, но это моя Карина. Я так долго готовила ее к трону не для того, чтобы она умерла вот так. Дай мне веревку. – Ее лицо смягчилось, когда она стягивала принцессе руки и ноги. – Карина, не шевелись некоторое время. Хорошо?