50 знаменитых авантюристов - Ольга Исаенко

Приблизительно в 1911 году он переселяется в Москву. Его подмосковная квартира поражала посетителей ярким восточным колоритом. Гурджиев использовал мистические атрибуты с искусством талантливого режиссера: посетитель вначале попадал в абсолютно темную комнату, затем переходил во вторую, украшенную статуэтками из слоновой кости, иконами, старинными расшитыми шелками. Хозяин дома представал перед гостем в расшитом халате и тюрбане, на низком столике перед ним были расставлены шахматы или нарды, дымился кальян… Это напоминало сказку из «1001 ночи». Неудивительно, что посетитель запоминал малейшие детали беседы с Гурджиевым. Восточные декорации были необходимы для того, чтобы выбить пришедшего из привычного образа мыслей, заставить его воспринимать происходящее как исключительное, ни на что не похожее переживание. Постепенно к Гурджиеву стали приходить ученики. Но он довольно долго не мог войти в круг российских интеллектуалов: к приезжему провинциалу относились настороженно. Проводником в круг людей, которые могли воспринять учение Гурджиева, стал Петр Успенский, знаменитый журналист, человек, посвятивший себя поискам неведомого. Успенский сблизился с Гурджиевым в тот момент, когда слава стала тяготить его, а все достигнутое казалось бессмысленным и ненужным. Гурджиев предложил ему нечто совершенно новое: глубокое исследование себя. Между ними установились доверительные отношения, Успенский привел к учителю многих будущих последователей, стал его первым биографом.

Нельзя сказать, что даже в те годы отношение к Гурджиеву было однозначным. Дело в том, что он совершенно сознательно делал все возможное, чтобы не соответствовать ничьим ожиданиям. Это относилось и к его ученикам, встречи с которыми он мог назначать в самое неподходящее время, и к посторонним. Иллюстрацией этого качества служит один эпизод. Читая лекцию о пустыне Гоби в Петербургском географическом обществе, Гурджиев поначалу произвел на слушателей благоприятное впечатление. Каково же было негодование географов, когда после точных научных данных он совершенно серьезно начал рассказывать им легенду о низине, усыпанной бриллиантами, которые местные жители добывали при помощи ястребов. Ученые решили, что Гурджиев над ними издевается, сам же он объяснил свое поведение следующим образом: видя, что серьезные сведения академики не воспринимают должным образом, он решил подорвать интерес ко всему сообщению. Разумеется, слухи о подобных выходках обрастали самыми невероятными деталями, но Гурджиева это нимало не беспокоило. Наоборот, он охотно распускал еще более неправдоподобные сплетни о самом себе, как будто стремился окончательно потерять репутацию серьезного человека. Если вспомнить о том, что среди его учителей были дервиши, все становится на свои места: в их практике существовал так называемый «путь позора», когда человек совершенно добровольно ставит себя в ситуацию всеобщего осуждения.

С тех, кто хотел войти в группу его учеников, Гурджиев требовал немалую, по тем временам, сумму: 1000 рублей в год. Когда Успенский попытался сказать учителю, что это слишком дорого, тот ответил, что его время стоит очень дорого, а кроме того – люди не ценят того, что достается им даром. Люди охотно платили деньги. Общение с Гурджиевым становилось для них чем-то вроде наркотика: никакие внешние события не могли заменить тех ощущений, которые заставлял их пережить странный человек восточной внешности с острым взглядом и поразительной манерой мышления. Он не держал их в состоянии эйфории, наоборот – постоянно ставил в экстремальные ситуации, заставлял каждого работать до седьмого пота. Его подход сегодня бы назвали индивидуальным. Будучи тонким психологом, Гурджиев безошибочно видел «болевые точки» каждого своего ученика и заставлял его делать именно то, что для него было наиболее трудным. Нельзя сказать, что такая шоковая терапия доставляла ученикам удовольствие. Зато в их жизни появлялся смысл – а за это многие были готовы отдать не только последнюю копейку, но и вообще все, что у них было.

Однако многие проекты Гурджиева, которые были уже близки к реализации, так и не воплотились в жизнь, во всяком случае – в России. «Институт гармонического развития человека», на который обе группы (петербургская и московская) возлагали большие надежды, помешала открыть революция. Гурджиев был вынужден уехать на Кавказ. Через Успенского он передал своим ученикам приглашение приехать. Вскоре в г. Ессентуки, кроме Успенского, съехалось 12 человек. Половина людей жила вместе с Гурджиевым на окраине города, другие приходили рано утром и оставались до глубокой ночи. Спали по четыре часа. Ученики выполняли всю домашнюю работу, остальное время было заполнено беседами и упражнениями. Гурджиев обучал упражнениям для развития мышц всего тела, показывал позы для молитвы и медитации, именно в этот период появилось его знаменитое «Стоп!». Все это перемежалось практиками поста и безмолвия. Внезапно все изменилось. Гурджиев объявил, что едет к Черному морю в обществе всего одного ученика. Правда, не возражал, когда остальные решили к нему присоединиться. Он остановился в Туапсе, но к декабрю 1917 года там стало небезопасно, и было принято решение вернуться в Ессентуки. Гурджиев разослал своим ученикам циркуляр с приглашением, и к февралю вокруг него собрались все, кто смог добраться до Кавказа – около 40 человек. Атмосфера в группе была крайне напряженной. Учитель требовал от своих учеников работы на пределе человеческих возможностей (он как раз начал эксперименты с танцами дервишей). Эксперименты, которые проводил над людьми Гурджиев, стали причиной его первого разрыва с Успенским. Однако надо отдать должное: он не бросил своих подопечных на произвол судьбы. Когда в город вошли большевики, группа была объявлена «Интернациональным идеалистическим обществом». Это новое название дало возможность поработать некоторое время в относительном покое, но вскоре обитателям дома в Ессентуках пришлось уехать. С огромными трудностями поредевшая группа добралась до Тифлиса.

Гурджиев довольно быстро стал желанным гостем среди тифлисской богемы, встречался с поэтами и художниками и одновременно налаживал бизнес по торговле коврами. Александр Зальцман, один из новых последователей, выхлопотал для Гурджиева рабочую комнату в Тифлисском оперном театре, и тот начал работу над постановкой балета «Борьба магов».

Осенью 1919 года Гурджиев смог добиться разрешения на открытие «Института гармонического развития человека», просуществовавшего всего несколько месяцев. В программу института входили ритмические упражнения, тренировка воли, памяти, слуха, мышления и эмоций. Основой обучения стал балет. Предполагалось, что воспитанники института будут постигать себя через движение. Однако летом 1920 года Гурджиев решил покинуть Тифлис: во-первых, инфляция «съедала» почти все деньги, которые удавалось заработать на торговле коврами, а во-вторых, все более ощутимым становилось влияние большевиков. В июне 1920 года вместе с многочисленными спутниками ему едва удалось спастись бегством на попутном пароходе (жена к тому времени скончалась) и отплыть из Батума в Константинополь.

В Константинополе группе пришлось начать все с нуля. Снова не было ни денег (ковры конфисковали во время плаванья), ни помещения. Однако Гурджиев не утратил способности сходиться с нужными людьми и веры в успех своего дела. Вскоре институт открылся в Константинополе, в районе Пера. Здесь Успенский вновь сблизился со своим учителем, они вместе разрабатывали сценарий балета «Борьба магов», основанный на движениях, почерпнутых из танцев дервишей, и музыке, написанной Гурджиевым. Сюжет спектакля был глубоко символическим. В первом акте, действие которого разворачивается в шумном восточном городе, благородный Гаффар влюбляется в прекрасную Зейнаб. Во втором акте обнаруживается, что Зейнаб – ученица белого мага, которая вместе с другими учениками постигает в танцах высшие истины. В третьем акте Гаффар прибегает к помощи черного мага, чтобы преодолеть упрямство Зейнаб. Действие перемещается в пещеру черного мага, где его ученики, страшные и уродливые, танцуют дикие танцы, отображающие разнообразные человеческие страсти. Черный маг наводит чары на Зейнаб, вынуждая ее покориться Гаффару. В конце балета белый маг разрушает чары своего противника и приказывает Гаффару и Зейнаб предстать перед ним. Влюбленные являются к нему в сомнамбулическом состоянии, но он оживляет их. Балет заканчивается их радостным воссоединением и молитвой Творцу, который помог им избежать злых чар и духовного рабства.