Это было в Праге - Георгий Брянцев
Шрифт:
Интервал:
— Довольно!
— Смерть!
— Смерть предателю!
Морава поднял руку, требуя молчания. Он вынул из кармана лист бумаги и похлопал по нему рукой.
— Вот документ за номером пятьсот девятнадцать от шестнадцатого июля сорок второго года, подписанный капитульным викарием Кратохвилом. Этот документ обнаружен в молитвеннике Худобы. Слушайте, я прочту вам кое-какие места: «Уважай президента своего государства и доверяй ему, как и тем, кому он доверяет, чтобы совместно с ним нести общее бремя управления делами нашими. Те, кто сознает свою особую ответственность перед Богом и нашим любимым народом, те все более ясно и определенно указывают место нашего народа в будущем, все более мощно и настойчиво вызывают и побуждают нас с уважением и открыто работать в Германской империи, с империей и для империи, в которую мы влились; по мере сил своих мы содействовали победе и благосостоянию империи; тем самым это и наша победа, и наше благосостояние…» Я думаю, довольно? — прервал свое чтение Морава. — Это директива Ватикана. Мы говорим, что президент Гаха, лидер аграрников Беран, министры Хвалковский, Грубый и иже с ними — предатели народа, пособники фашистов, а Ватикан призывает уважать их и награждает их высшей наградой мальтийского ордена — Большим крестом. Мы проклинали имя палача Гейдриха, а журнал пражской консистории «Акта кюре» поместил некролог и соболезнование по поводу преждевременной смерти этого изувера и садиста. Как видите, пути у нас и у Ватикана разные. Ну а теперь решайте сами, как поступить с ксендзом Худобой-Соботкой? Слово за вами, товарищи.
Среди возмущенного гула голосов послышались выкрики: «Смерть предателю!», «Нет ему пощады!»
Морава поднял руку.
— Кто хочет выступить в защиту Худобы?
Гробовое молчание было ответом.
— Ян! — вызвал Морава. — Выйди вперед!
Из рядов вышел молодой парень в крестьянской одежде с автоматом на шее. Встал около Моравы.
— Что ты скажешь? — спросил его Морава.
— Смерть, — только и сказал Ян.
— Ты католик?
— Да.
— Иди. Томаш! — выкрикнул Морава. — Иди сюда!
Вышел второй партизан — с перебинтованной головой, смуглый, худой, весь обросший волосами.
— Что думаешь ты?
— То же, что и Ян и все, — ответил Томаш. — Я тоже католик. И Млада моя была католичкой.
— Понятно все, — сказал Морава. — Мнение у нас у всех одно. Предателю мы воздадим по заслугам. Возьмите его…
Карел Гавличек собирался на работу. Высушив на батарее промокший на вчерашнем дожде плащ, он положил в железный сундучок кусочек мыла и продукты на завтрак.
Неожиданно появилась Мария.
И лучше бы она не приходила.
— Ты помнишь Рудольфа Ветишку? — спросила она.
Хорошее дело — помнишь! Как же можно забыть этого замечательного человека?
— Ты не спрашивай, а говори, в чем дело, — ответил Гавличек.
— Товарищ Ветишка арестован.
Гавличек слушал, широко расставив крепкие ноги и опустив длинные руки. Вот и товарищ Ветишка арестован. И его ждет смерть. Никогда не выпустит гестапо из своих рук такого человека.
Вспомнилась ночь под Новый год. Ветишка, Гавличек и Лукаш слушали у радиоприемника гимн Советского Союза. Ветишка рассказывал о Москве, которую Гавличек никогда не видел.
— Что сказал Ярослав? — спросил Гавличек Марию.
— Надо усилить борьбу, надо непрерывно умножать удары по врагу. Немцы должны понять, что нас не сломишь ничем…
Шел проливной дождь.
Между станционными путями расползались лужи. Яма у поворотного круга до края наполнилась водой. Железнодорожники бродили по участку с накинутыми на голову капюшонами, с их плащей обильными струями обегала вода.
Смеркалось. А дождь все лил и лил, и сквозь его плотную завесу уже трудно было различить очертания станционных построек, фигуры сцепщиков, стрелочников, составителей поездов.
В половине восьмого Слива и Гавличек вывели из депо экипированный танк-паровоз и поставили его в голову состава. Теперь они снова вдвоем водили поезда из Праги на запад, но Зденек уже не спускал глаз со своего помощника и следил за каждым его движением. Сколько ни пытался Гавличек склонить Зденека на свою сторону, напуганный машинист и слушать ничего не хотел.
Во время последнего рейса Зденек сказал Гавличеку:
— Из тебя человека никогда не выйдет. Как был ты помощником, так им и подохнешь. Паровоза ты не получишь. У тебя в голове не тот ветерок дует. Я вот начал мальчишкой на побегушках, а поднялся до машиниста. А ты…
Гавличек сказал с досадой:
— Эх ты, Зденек! До сих пор не понял: чем выше ты сейчас поднимаешься по работе, тем ниже падаешь как чех.
Слива разразился бранью.
Сегодня он был зол, как черт. Ругал все подряд — погоду, начальство, железнодорожные порядки.
Гавличек молчал. Его не оставляла мысль о Ветишке.
«Прежде всего быть честным человеком, — вспоминал он слова Ветишки, — а потом уже чехом. А каждый честный человек не может оставаться в стороне от борьбы с врагами всего честного».
Гавличек спустился с паровоза, обошел его вокруг, дошел до половины состава. Состав был нагружен самоходными пушками, бронетранспортерами, прожекторами. На каждой тормозной площадке торчали два эсэсовца. Состав направляли в Словакию. Там восстание в разгаре.
Вчера Гавличек слушал передачу свободной радиостанции из Банской Быстрицы. Там закончил свою работу объединительный съезд коммунистической и социал-демократической партий Словакии. Делегаты решали важные вопросы о национализации банков и крупных предприятий, о проведении земельной реформы, усилении партизанской войны.
Поднявшись в паровозную будку, Гавличек спросил, чтобы позлить Сливу:
— Ты слышал, словацкие коммунисты и социал-демократы объединились?
— Пусть себе целуются. Подумаешь, друзья.
— Друзья не друзья, а сумели договориться. Вот выгонят немцев и новые порядки заведут.
Слива плюнул.
— Еще медведя из берлоги не выгнали, а уже шкуру делят.
Главный дал отправление. Гудок паровоза прозвучал в шуме дождя хрипло, с надрывом. Слива положил руку на реверс.
— Трогаем, — сказал он.
Паровоз встряхнулся, закачался из стороны в сторону, осадил состав назад и плавно тронулся с места.
Уже пала ночь, пасмурная и беззвездная. А дождь все шел и шел, и конца ему не было видно.
На первой станции, где паровоз заправлялся водой, к Гавличеку подошел железнодорожник-подпольщик, которого он знал.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!