Пепельное небо - Джулиана Бэгготт

— Это для ее защиты, — добавляет он.

— Он прав, — соглашается Прессия, поворачиваясь к Брэдвелу.

Партридж представляет, как отец наблюдает за каждым их словом, за каждым движением. Он, должно быть, связался с Ингершипом, потому что тот час же два солдата в униформе УСР выбегают на крыльцо. Они из Несчастных, но хорошо вооружены. Подойдя к краю крыльца, они замирают, как часовые.

Эль Капитан косится на них через лобовое стекло.

— Знаете, что меня расстраивает больше всего? Это мои же чертовы новобранцы! Они даже оружие толком держать не умеют. Полагаю, нам это на руку.

— Расстраивает, — громким шепотом повторяет Хельмут.

— Ладно, готовы? — спрашивает Брэдвел.

Партридж хочет сказать еще кое-что. Он хочет заключить соглашение, здесь, в машине, прежде чем выйти, но не знает, в чем заставить их поклясться.

— Эй, я забыл кое-что, — говорит вдруг Эль Капитан. Он вытаскивает что-то из кармана. — Это чье?

В руке у него лежит музыкальная шкатулка ручной работы, маминой работы, почерневшая от дыма.

— Возьми, — говорит Партриджу Прессия.

— Нет, — отказывается Партридж, — забери ее себе.

— Она играет мелодию, которую знали только вы оба, — произносит Прессия. — Она теперь твоя.

Партридж берет шкатулку и потирает большим пальцем. Сажа смазывается.

— Спасибо.

Он ощущает, что держит что-то очень важное, какую-то часть матери, то, что он сможет сохранить навсегда.

— Мы готовы? — спрашивает всех Прессия.

Каждый кивает.

Эль Капитан заводит автомобиль и направляет его прямо к дому.

Рекруты не стреляют. Вместо этого они подбегают к двери и начинают стучать. Эль Капитан слишком поздно нажимает на тормоз, и машина заезжает на крыльцо, стукнувшись о решетку.

Все выбираются из автомобиля. Эль Капитан держит винтовку в руках. Партридж и Лида — ножи и мясницкие крюки. У Брэдвела есть нож. Прессия держит пузырек с лекарством, прижимая его к голове и касаясь костяшками виска.

— Где Ингершип? — кричит Эль Капитан.

Новобранцы обмениваются нервными взглядами, но ничего не отвечают. Они тощие, и даже сквозь опаленную кожу видно, что их недавно избили. Синяки и рубцы имеются у них на руках и лице.

В этот момент открывается окно, расположенное на противоположной стороне от окна с полотенцем с красной полосой. Высовывается Ингершип, с задранным подбородком и жесткими руками. Металлические пластины на его лице блестят. Он улыбается.

— Вы здесь!

Его голос весел, но, похоже, что он боролся. На открытых участках кожи на левой щеке виден ряд царапин.

— Сложно было найти меня?

Эль Капитан вскидывает ружье и стреляет. От выстрела тело Партриджа содрогается. Он снова представляет взрыв — брат, мать, воздух, весь в струях их крови.

— Господи! — кричит Ингершип, ныряя в окно. — Это же не цивилизованно!

Один из рекрутов с замедленной реакцией стреляет по их автомобилю.

Эль Капитан снова стреляет, на этот раз выбив окно на первом этаже.

— Хватит! — говорит Партридж.

— Я не хотел попасть в него, — отвечает Эль Капитан.

— Попасть в него, — шепчет Хельмут.

— Все в порядке! — восклицает Партридж. — Мы больше не стреляем!

— Твой отец уже мог бы окружить это место! — кричит Ингершип Партриджу. — Он мог бы уже всех вас расстрелять! Знаешь что, мальчик? Он очень добр к тебе!

Партридж не уверен, что это правда. Спецназ был совершенно новым элитным корпусом. Их было шесть, и все они теперь мертвы. «Стая» — вот те, кто будут следующие в очереди. Но они не готовы к бою так, как Спецназ. У них не было достаточно времени на трансформацию и обучение.

— Ему кое-что нужно, и у нас это есть! — кричит Партридж. — Все очень просто.

Ингершип замирает.

— У вас лекарства из бункера?

— А у вас дистанционный выключатель, который взорвет голову Прессии? — отвечает Брэдвел.

— Мы предлагаем сделку! — произносит Партридж.

Ингершип исчезает. В верхнем окне раздается какой-то шум. Двое новобранцев стоят на крыльце, держа оружие наготове.

Затем внутри дома поднимается гул, и отключаются резиновые уплотнители, не пропускающие пепел. Дверь с щелчком открывается. В верхнем окне с полотенцем мелькает белое лицо — наверное, жены Ингершипа, затем бледная рука, прижатая к стеклу.

Они шагают в прихожую и видят белые стены, все в цветах, и широкую лестницу, ведущую на второй этаж. Прессия сразу же чувствует себя в ловушке. Она по-прежнему прижимает пузырек к голове, сдавливая его пальцами, все ее тело болит. Она заглядывает в столовую, и опять ее поражает блеск люстры, дрожащей над длинным столом.

Над головой слышатся шаги — может, это жена Ингершипа? Люстра напоминает Прессии о деде и о том, как он лежал на больничной койке. Девушка пытается вспомнить чувство надежды, но потом на ум приходит обед с ножом в руке, латексные перчатки, жжение в желудке и то, как ей не поддавалась дверная ручка. Она только щелкала, а затем это щелканье превратилось в щелканье курка пистолета, толчок в руку, потом в плечо. Прессия зажмуривается и вновь открывает глаза.

Двое солдат держат оружие, направив его на них. Ингершип появляется наверху и начинает спускаться к ним, чтобы поприветствовать, немного шатаясь и держась за перила из красного дерева. Запер жену в спальне? Они дрались?

— Бросьте ваше оружие здесь, — говорит Ингершип. — Мои люди тоже это сделают. Мы же не варвары!

— Только если дадите нам вас обыскать, — произносит Брэдвел.

— Прекрасно. Но доверие — это недооцененная вещь, если вы меня спросите о моем мнении.

— Похоже, вы ждали нас, — говорит Партридж.

— Есть вещи, которые мне сообщает Купол, и я один из приближенных твоего отца.

— Действительно, — с сомнением произносит Партридж. Даже того, что Прессия знает об Эллери Уиллаксе, достаточно, чтобы засомневаться, имеет ли он вообще доверенных лиц? Уиллакс, похоже, никому не доверяет.

— Положите все оружие на тот столик, — говорит Ингершип, указывая на стол около стены.

Они складывают туда ножи и крюки, как и рекруты. Эль Капитан обыскивает своих собственных солдат. Он смотрит им в глаза, и они отводят взгляд. Прессия думает, что, наверное, он пытается понять степень их преданности. Они не стали стрелять, когда он второй раз открыл огонь во дворе. Только однажды, да и то — в машину. Значит ли это, что их преданность разделена? Если бы Прессия была на их месте, она бы делала то же самое — играла на обе стороны, пытаясь выжить.