Монстр - Л. Дж. Шэн

я не уйду отсюда, пока ты мне кое-что не пообещаешь, – предупредила я.

– Что? – спросил он, не открывая глаз.

– Ты попросил меня уйти с работы, и я это сделала, хотя и с болью в сердце, ведь знала, что не смогу помочь многим людям, которые страдают. Теперь я прошу тебя отказаться от противостояния с Братвой, Сэм. Хватит проливать кровь. Довольно. Я не заслуживаю становиться вдовой из-за твоей гордости. Уступи Бруклайн. Откажись от этой части города. Трой неспроста никогда ее не захватывал. Пообещай мне.

– Проигрывать не в моем характере.

– И все же иногда, не часто, ты будешь это делать. Ты должен отказаться от Бруклайна, иначе потеряешь меня. Таков мой ультиматум, Сэм. Я не стану вдовой в двадцать восемь лет.

Он открыл глаза и с удивлением посмотрел на меня. Его голос зазвучал еще тише.

– Ты угрожаешь мне?

– Да, – прямо ответила я.

Я должна это сделать. Ради него. Ради себя. Ради его семьи и наших будущих детей. Если какой-то клочок Бостона ему дороже меня, то брак с ним станет ошибкой. Эта простая логика странным образом успокоила меня. Мгновение мы молча смотрели друг другу в глаза. Сэм напряг челюсти от раздражения.

– Я все улажу, – сказал он. – Поговорю с Василием.

– Откажись от Бруклайна.

– Я найму больше охраны.

Я помотала головой, встала с пола и вытерла слезы со щек.

– Прости, Сэм, но этого недостаточно. Я не отдам свое сердце тому, кто не станет его беречь.

– Черт подери, женщина. – Он повернул голову набок, закрыл глаза и с усилием сглотнул. – Ладно. Хорошо.

Я знала, как трудно ему было это сказать, пойти на такую жертву. Я наклонилась и нежно поцеловала его в щеку.

– Спасибо. Я скажу остальным, что ты пришел в себя.

Я отошла назад и собралась уходить, но обернулась и услышала его голос, резкий и колкий, как стекло.

– Так вот, какая она? – вслух размышлял он с благоговением. – Любовь. Не могу поверить, что я запал, как чертов дилетант. Да еще так сильно. Как прискорбно.

Я улыбнулась, взглянув на него через плечо. Он покачал головой, сверля стену хмурым взглядом.

– Повтори, – сказала я.

– Я чертов дилетант.

– Нет, про любовь, – рассмеялась я.

Сэм повернулся и смерил меня сердитым взглядом.

– Я люблю тебя, дурочка. Я настоял, чтобы не было брачного договора, потому что не хотел, чтобы ты от меня сбежала, а не потому, что меня интересуют твои деньги. Они тут вообще ни при чем. Даже когда я начал работать на Джеральда и Киллиана, меня волновало только одно, и это отнюдь не власть. Так было еще до того, как я ступил на порог вашего дома. Я хотел быть ближе к тебе, пусть мне и претило, что я не мог быть с тобой. Я каждую неделю приезжал к твоему отцу. Это было сильнее нас, но нам обоим было что терять.

От мысли о том, что не я одна украдкой искала встречи, сердце екнуло в груди. Я подошла к нему и нежно коснулась ладонью его щеки. Он сжал мою руку и посмотрел на меня.

– Я ведь чуть все не потерял, да? То, что было между нами. В ту ночь, когда ты убежала из загородного дома. Я это чувствовал.

Я помотала головой.

– Я никогда не переставала любить тебя, Сэм. Даже когда ты меньше всего этого заслуживал – в такие моменты особенно.

– Поцелуй меня, Никс. – Он притянул меня к себе. Наши губы соприкоснулись.

Его губы оказались холодными, сухими и потрескавшимися, и я задрожала, борясь с желанием расплакаться от того, через что ему пришлось пройти. Я оставляла нежнейшие поцелуи вокруг его губ, на подбородке и шее, а затем улыбнулась ему и напоследок чмокнула в лоб.

– Я люблю тебя, – прошептала я.

– Я, черт подери, живу ради тебя, – ответил Сэм. – Буквально. Я намерен многим пожертвовать, чтобы ты была моей.

– Так ты и должен сделать.

Я посмотрела на него в последний раз и ушла, зная, что впереди нас ждет еще миллион прощаний.

И миллион приветствий.

* * *

Я выбежала в приемную и сбивчивым потоком слов выпалила хорошие новости. Спэрроу взвизгнула и бросилась в палату. Мои родители вздохнули с облегчением, хотя мне вообще было неясно, что здесь делал мой отец. Им двигало чувство вины за то, что все эти годы стоял между нами?

Казалось, только Киллиан и Хантер не обрадовались новостям. Они не сводили с меня напряженных взглядов, пока я рассказывала о том, как Сэм пришел в себя, разумеется, умолчав о нежностях, от которых их бы затошнило.

– Эш, можно с тобой поговорить? – Хантер прокашлялся и бросил взгляд на наших родителей. – Наедине.

Он развернулся, прежде чем я успела ответить, и зашагал по коридору. Киллиан молча пошел за ним. Нахмурившись, я направилась за братьями, ощущая холод и тяжесть в груди. Похоже, дела плохи.

Они остановились между лифтами и аварийной лестницей, отойдя подальше от наших родителей. Оба повернулись и посмотрели на меня. Хватило одного взгляда, чтобы я поняла: они все знают.

– Ты что за игры затеяла, Эшлинг? – требовательно спросил Киллиан, и его голос, словно кусочки льда, прошелся по моей коже, оставляя за собой мурашки. – Когда мы сюда приехали, то сразу подошли к стойке регистрации и попросили тебя позвать. Мы не смогли до тебя дозвониться, поэтому решили спуститься и проверить. Администраторы сообщили нам, что в больнице нет доктора Фитцпатрик. Проверили все по базе. Собственно говоря, мы и на этом не остановились и пошли в гинекологическое отделение, чтобы тебя найти. Подумали, может, ты еще не зарегистрирована, раз пока проходишь ординатуру. Но, уверен, ты понимаешь, что мы вернулись ни с чем.

– Ты же где-то работаешь, – подчеркнул Хантер. – Долгие смены, медицинская форма, внезапные исчезновения во время ужина. Чем ты, черт возьми, занимаешься?

Видимо, я побледнела, потому что братья стали следить за выражениями своих лиц и перестали засыпать вопросами, хоть и продолжали смотреть на меня так, будто готовы убить.

Я понимала, что у меня только два варианта. Самой признаться во всем, чем занималась почти год, или заставить их смириться с наспех выдуманной ложью. От лжи было бы меньше вреда. В конце концов, я ведь бросила.

И все же я не могла им солгать. Только не снова. Ложь копилась и давила на мою совесть. К тому же я больше не могла притворяться той, кем не была. Паинькой, вымуштрованной специально для нашей семьи, лишь бы они были счастливы, довольны и гордились мной.

Мои родители.