Санаториум (сборник) - Людмила Петрушевская

ВАДИМ. Да, тут ты права.

Звонок.

ЛИНА. Алло! Кошкин дом два. А! Привет, да, позвони сейчас Ольге Петровне… А. А. Сколько? Ну прими что Ольга Петровна тебе назначила. У меня совещание, люди сидят ждут! Мам, созвон! Пока. (Убирает телефон.) Да… Что я хотела сказать? Я люблю этого человека, который сделает для меня все что может. Который отдаст мне все.

Вадим встает и, помедлив, садится.

ДАША. Он что, возьмет тебя к себе?

Вадим кивает, делает рукой приветственный жест, как бы ожидая аплодисментов.

Пауза.

Лина улыбается, глядя в пространство, Митя уткнулся в компьютер.

А я тоже какая счастливая, если разобраться! Только мы же способны на счастье ну самое большее на полчаса. Ведь Никола нашелся! Нет, думаешь то-се, он болеет. Ему никто не нужен, я в первую очередь. У него безразличие к людям. Как он в школу пойдет с таким настроением, с таким неверием в человека, беспокоишься. Каким вырастет, думаешь. Какая была дура, думаешь. И боишься, что муж Игорь нам опять пьесу «Кошкин дом» с пожаром устроит. А ведь главное, что Никола жив! (Плачет.)

Лина, кивая как заведенная, сидит с улыбкой. Вадим тоже начал кивать.

МИТЯ (кивает, все еще глядя на экран). Слушай, Лина, что я хотел сказать-то тебе. Совсем забыл в этой обстановке. Тоже про маму. Ее новый прикол. Слушай, моя жена вчера приехала. С ребенком. Ребенку, оказалось, уже годик.

ДАША. Ой, как здорово! Поздравляю!

ЛИНА. Ой, как здорово! Поздравляем.

ВАДИМ. Да, да, да, присоединяюсь. Господь дает счастье. (Продолжает кивать.)

МИТЯ. Спасибо. Мать моя, наоборот, плачет, как будто случилось несчастье. Не может остановиться. Сестры мне сказали, похож. Мать говорит, вылитый ты, Митя, маленький. Смешной такой парень, толстый. Лысый. Полную соску кефира выпил и отрубился с концами. Уложили его в подушки на материну кровать. Накрыли кружевной накидкой как бы от мух. Таня говорит, он обоссытся, клееночку надо. Мать не слушает, плачет, ты тоже лысарь был. Сестры пакет под него подложили пока что. Надо кроватку покупать… Ночью-то где он будет спать? Штаны ему нужны, ботиночки… Майки там… У них же ничего нет… Сестры уже поехали в магазин в Рузу. Рыдают все. Ну подумай, как время летит! Я считал, это так, несерьезно. А сын уже растет. Дмитрий Дмитриевич. Чего ж ты не писала? Фотокарточку бы прислала, дура. Я бы за тобой приехал. Говорит, я стеснялась. Думала, тебе не нужна. А она с ребенком сама дома сидит. Не работает. Мать ее ей помогала, но мать замуж вышла за корейца и уехала с ним в Казахстан на заработки на медный рудник в Джезказган, да еще семьдесят километров от Джезказгана. Обещала присылать, как встанут на работу, но пока что нет ни писем, ни перевода. Таня совсем оголодала, копала раннюю картошку с огорода, ела ботву от репки… Кур не хотела резать. Они же яйца несут. У них пять кур, Таня яйца продавала соседке и брала у нее себе молоко, она же кормит. Вот заняла денег на дорогу, все оставила соседке, тронулась с сыном, поехала по месту моей прописки. Я уж забыл, как она выглядит. Но парень смешной такой. Кривоногий. Его она помыла, говорит, тепленькой водой в вокзальном туалете в Москве, лицо, ручки, ножки, попку. Одеты они плохо, он и она. В свое самое лучшее, наверное. Переоделись там же, в туалете, она сказала. Во все жеваное. Трое суток в дороге. Выглядят как не знаю кто… как нищие бомжи. Я Таню даже не узнал. Разжирнела. Похужела. Была-то девчонка худенькая. А тут прямо не узнал.

ДАША. Это пройдет. Кормящие матери всегда полнеют. Ну. Они как коровки.

МИТЯ (кивает). Мать их сразу усадила есть, смотрит на них и плачет. Таня сына покормила потом. До сих пор грудью кормит, больше нечем, говорит. Сестры сказали мне, всё, иди работай. В полицию тебя всегда возьмут. У тебя семья. Мой сын по-ихнему второй генерал в нашей родне, то все одни девки рождались. У меня в детстве было прозвище «генерал». Я очень важный был до двух лет, сестры сказали. А Таня потом мне призналась, что это мать моя в военную часть нашему капитану написала, что да как да кто родился. Тане отдали письмо, она прислала матери фотку. Ну и они решили все за меня, дурака. Мать так сказала. Так что вот. (Встает от компьютера. Подходит к Лине с протянутыми руками и закрытыми глазами, становится перед ней на колени.) Пока.

ДАША. Как я люблю, когда все хорошо кончается! Молодец. Господи, как все хорошо! Никола нашелся, жив. Дети с родителями, больше ничего не надо.

Вадим слегка аплодирует, кивает. Собирает еду, находит пакет, складывает еду в пакет, подходит к Лине, хочет ее поцеловать, но она отклоняется. Вадим делает общий приветственный жест, выходит с пакетом.

Небольшая пауза.

Всю нашу еду забрал, козел. Мои пряники.

Лина улыбается, поднимает, обнимает МИТЮ, целует его в лоб, крестит. Поворачивает к двери, подталкивает. Он удаляется, машинально мотая головой. ДАША и ЛИНА покидают сцену через небольшое время.

Эпилог

Зрительный зал начинает аплодировать. Можно пустить в зал типичные крики зрителей телевидения, свист.

Сцена поворачивается. Теперь она совершенно пуста. Начинают сверкать разноцветные огни, высвечивается слово «Талант». Двое рабочих и МИЛА спиной к залу садятся за продолговатый судейский стол. Они в других нарядах. Мила может быть в черном парике, в очках, в костюме с толщинками.

ВЕДУЩИЙ (он же МУЖЧИНА). А сейчас на сцену нашего конкурса «Талант» выходит дуэт «Кошкин дом»: Лина из Москвы, незамужняя, преподаватель, временно безработная и без определенного места жительства. Она собирается скоро стать бабушкой. И Дарья, счастливая мать мальчика и девочки, она из Петербурга, недавно уволенная. У нее был муж, как она сказала, но он сейчас готовится платить алименты уже четвертому ребенку. Лина и Даша говорят, что не знают своего будущего. Ну и хорошо, не правда ли? Надежда всегда с нами! Встречаем их! Пусть получат свой миллион!

Идет видео: в публике машут флажками и шариками.

Лина и Даша выходят, поют.

У них подпевка – две высокие девочки (одна из них беременная) и мальчик. После окончания они прислоняются каждый к своей маме.