Тайный заговор - Филипп Ванденберг

— Что?

— Титус! Человека, от которого я получил деньги, звали Титус.

— Вот как, Титус. А дальше как?

Мейнарди сглотнул.

— Дальше никак. Просто Титус.

— А теперь слушайте меня внимательно, — сказал сотрудник криминальной полиции, и в его голосе послышались одновременно ярость и удовлетворение. — Вы всерьез утверждаете, что некто позвонил вам в двери, сказал, что его зовут Титус, вручил двадцать пять миллионов лир и тут же исчез?

— Я такого не говорил, синьор! Я только сказал, что деньги мне дал этот Титус! В ресторанчике на Виа Боргонья!

— Есть свидетели?

— Свидетели? Нет, я никого не знаю в том ресторане. Я был там впервые.

— Может, тогда вы объясните мне, почему человек, имени которого вы даже не знаете, около полудня в каком-то ресторане передал вам двадцать пять миллионов лир, вероятно, с наилучшими пожеланиями?

Бруно Мейнарди повесил голову и промолчал. Он испугался, что если заговорит, то станет только хуже. Но что сказать? Ведь он даже не знал, кто пытался купить его молчание.

Когда банковский служащий понял, что Мейнарди не собирается признаваться, он обратился к сотруднику криминальной полиции и достаточно громко, чтобы слышали все, сказал:

— Это тот самый человек, о котором писали во всех газетах. У него галлюцинации, и он утверждает, что Мадонна Рафаэля изменилась за одну ночь. — И он многозначительно покрутил пальцем у виска.

Сотрудник криминальной полиции пристально посмотрел на Мейнарди и кивнул банковскому служащему.

— Вот, значит, как. — Затем, приблизившись к старику, он взял его под локоть и мягко произнес: — Не бойтесь. С вами ничего страшного не случится. Идемте!

После двухчасовой поездки на автомобиле по узким дорогам с множеством поворотов, когда иногда начинало казаться, что они доехали до края мира, Бродка и Зюдов добрались до местечка Сан-Заккария, городка с населением две с половиной тысячи жителей. В основном здесь обитали старики, влачившие жалкое существование.

Молодежь давно покинула это место из-за безработицы. Пара виноградников, кузница для сельскохозяйственных машин и две гончарные мастерские — вот и все работодатели городка, если не считать дюжины ресторанчиков и кафетериев, которыми, как правило, владела одна большая семья.

Только церквей тут было вдоволь, две из которых, впрочем, развалились во время последнего землетрясения, а остальные находились не в лучшем состоянии. Монастыря, который они искали, не было даже видно.

Проехав через ворота с зубцами, они оказались на небольшой рыночной площади, окруженной приземистыми домами. На одной стороне площади стояла ратуша, напротив нее — церковь. Неподалеку от ратуши, прямо перед своими домами, сидели на деревянных стульях старики и отчасти равнодушно, отчасти с любопытством взирали на чужой автомобиль.

Зюдов открыл окно и спросил одного из них, как попасть к монастырю. Тот не понял вопроса чужака, сложил ладонь раковиной и приставил ее к уху, показывая, чтобы Зюдов повторил свой вопрос. Тем временем из дома вышла одетая в черное женщина и крепкой палкой, на которую она опиралась, показала за крыши домов, на гору. Затем направила свою палку на БМВ Зюдова и хриплым голосом произнесла:

— Только не на этой машине.

— Почему нет? — поинтересовался Зюдов.

Женщина взяла палку в левую руку и почти вертикально подняла правую, чтобы показать, насколько крутая дорога в гору.

— А пешком?

— Час, — ответила она. — Что вам нужно там, наверху?

— Навестить кое-кого.

— Ой-ой-ой. — Сделав это многозначительное замечание, женщина снова исчезла в доме.

Между двух домов на площади начинался переулок, поднимавшийся круто в гору, однако он был хорошо вымощен, и по нему вполне можно было проехать.

— Пока нам никто не встретился… — заметил Бродка.

Зюдов завел мотор.

Они поднялись примерно на сотню метров над городом, когда мощеная дорога закончилась, зато открылось скалистое плато, где можно было развернуть машину.

Бродка и Зюдов решили идти дальше пешком.

Для устойчивости Бродка подложил под колеса автомобиля камни. Зюдов открыл багажник и вынул оттуда две орденские сутаны. Оба натянули их и отправились в путь. Хотя дорога в гору была не настолько крута, как показывала старуха, однако идти по ней оказалось не так-то просто. Полуденное солнце и непривычная одежда делали свое дело. Прошел уже час с того момента, как они тронулись в путь, а монастыря все еще не было видно.

И вдруг за проходом между скалами открылась панорама. Перед ними простиралась горная долина, не видимая снизу, а в центре этой долины, в окружении пиний и кипарисов, возвышался монастырь, скопление четырехэтажных домов и высокой кампанилы вдалеке. Немного в стороне от монастыря располагалось небольшое кладбище, что было странным для столь уединенного места.

Когда они приблизились к монастырю, казавшемуся вымершим, над долиной задул теплый ветер. Бродка и Зюдов не знали, что их ожидает, но во время поездки обговорили все возможные варианты и обсудили, как им действовать в том или ином случае.

Однако все вышло совершенно иначе.

Массивные ворота стояли нараспашку, открывая пустое подворье, окруженное крестовым ходом[29]с арками. В центре находился круглый колодец, закрытый ржавой решеткой, а перед ним — умывальник. Странно, но никто не обратил внимания на появление чужаков; по крайней мере, ни один из пожилых монахов, сновавших по двору в своих изношенных сутанах, даже не спросил, что им здесь нужно, и не предложил свою помощь. Возраст и одиночество в этом уединенном месте, очевидно, сделали этих людей черствыми. Попытка Бродки расспросить одного из них провалилась. Монах лишь натянуто улыбнулся и пошел своей дорогой.

Наконец Бродке и Зюдову встретился человек в синем комбинезоне. Он шел, согнувшись, в руках у него был узелок и ящик с инструментами. Глядя на чужаков снизу вверх, он сказал:

— А вас я здесь никогда раньше не видел. Или я ошибаюсь?

— Нет, — ответил Зюдов, — вы не ошибаетесь. Мы только что прибыли. Мы идем из Сан-Заккарии.

Тут горбун захихикал и воскликнул:

— Конечно, откуда же еще, братья мои! Тут ведь другой дороги нет. Но что вам, собственно, нужно? Провести здесь остаток своих дней вы уж точно не собираетесь, ведь так?

— Мы ищем падре Теодоруса, — ответил Бродка, не видя повода скрывать цель своего прихода.

Горбун провел ладонью по морщинистому лицу.

— Не знаю такого, — сказал он после паузы. — Должно быть, новенький. Хотите забрать его обратно?