И оживут слова - Наталья Способина

– Помню, – автоматически подтвердила я, не очень понимая, к чему он клонит.

– Тогда что он ночью делал в твоем доме? И зачем ты к нему бегала? Отвечай!

Так вот оно что! Да что ж эти мужики такие бестолочи?! Я вздохнула и как могла открыто посмотрела на Миролюба.

– Он рассказывал историю о прядущих, – и снова в комнате будто сгустился воздух после этих слов. – Мне нужно было услышать об этой истории. Мать ее не знала. Я пошла к Олегу. Он отвел меня домой.

– Долго же он отводил, ясно солнышко.

Неведомым чутьем я поняла, что он уже не так злится.

– Мы разговаривали о прядущих во дворе, Миролюб. Всё.

Миролюб медленно повернулся к Альгидрасу:

– А ты еще помнишь о своем побратимстве, хванец?

– Ни на один выдох не забываю, – откликнулся Альгидрас, не отводя взгляда.

– Тяжело?

– О чем ты?

– Ты знаешь, хванец, – ответил Миролюб, пристально глядя на Альгидраса, а потом тут же добавил: – Так что ты скажешь о моем воине?

– Я уже все сказал, княжич. Ты там был, ты видел.

– Я не видел. Он напал, когда ты уже отошел от дома Добронеги. Эх, ясно солнышко, что ж на тебя, как на огонь, летим?

– О чем ты? Кто тот воин?

– Ярослав, – глядя мне в глаза, ответил Миролюб.

– Ярослав? – я повернулась к Альгидрасу. – Ты знал, что это он напал на тебя ночью?

– Было темно. Я не видел. Но я его не убивал.

– То есть ты снова говоришь, что моего дружинника убил я?

– Но зачем? – пробормотала я.

– Он хочет сказать, что я обезумел оттого, что ты с Ярославом любилась по весне, – зло усмехнулся Миролюб. – Но мне незачем было его убивать, хванец. Она и так моя!

– Стойте! – я вклинилась между мужчинами и повернулась к Миролюбу: – Человека княжьих кровей нельзя обвинить в убийстве, так?

Миролюб отрывисто кивнул.

– Значит, ты тоже не можешь его обвинить!

Миролюб приподнял бровь:

– Это еще почему?

– Князь – это правитель земли. Правитель целого народа, так?

Миролюб медленно кивнул, все еще не понимая, чего я хочу. Альгидрас за моей спиной пошевелился. Я быстро обернулась и увидела, что он с усмешкой закусил губу, качая головой. Его плечи мелко дрожали от едва сдерживаемого смеха. Вот только этого не хватало. У него был непростой день, и, если сейчас его накроет истерика, я его, конечно, не смогу осудить, но это будет несколько не вовремя. Правда, отступать все равно было некуда, поэтому я вновь повернулась к Миролюбу.

– Получается, что ты сейчас обвиняешь сына старосты хванов – правителя целого народа. Да еще святой земли.

Альгидрас сел на лавку с едва слышным всхлипом. Миролюб посмотрел сначала на него, потом на меня и неверяще покачал головой, а потом усмехнулся:

– Ох и разбаловал Радим. Как ты ловко.

– Но это же по закону, – пробормотала я, снова с тревогой покосившись на Альгидраса.

Тот, похоже, уже взял себя в руки. Он все еще закусывал губу, чтобы не смеяться, но, кажется, был уже вполне адекватен. Во всяком случае, нашел в себе силы посмотреть на Миролюба почти с сочувствием. Я дернула Миролюба за рукав, отвлекая от созерцания этого веселья.

– И еще. Миролюб, это важно. Ярослав… он… заслуживал смерти.

Миролюб тут же прищурился:

– Силой тебя взял?

Я на миг задумалась, что можно было бы соврать, мол, да, но тут же отбросила эту мысль. Лучше сказать правду, и тогда тень падет на дружину Миролюба. И ему станет не до нас. В то, что Миролюб стоял за убийством Всемилы, я уже не верила. Он прав. Она и так принадлежала ему, а убить Ярослава из ревности он запросто мог еще несколько месяцев назад. Причем совершенно безнаказанно, потому что он – княжеский сын.

– Нет. Не силой, – медленно ответила я.

Миролюб нахмурился, и я быстро поправилась:

– То есть вообще не взял!

Хотя, признаться, я не была в этом на сто процентов уверена. А еще я тут же пожалела о своем утверждении, но уже по другой причине. Ведь может случиться так, что я здесь задержусь и дело-таки дойдет до свадьбы. И как я тогда буду объяснять результаты своего недолгого гражданского брака, закончившегося около полугода назад? Ох. Ладно. Это все потом. Я нервно облизала губы и произнесла:

– Он был тем, кто заманил меня в руки кваров.

Миролюб поднялся со скамьи и медленно выпрямился:

– Думай, что говоришь!

Первым моим желанием стало отступить и спрятаться в покоях Всемилы, но я выдержала его взгляд.

– Это правда. Он позвал на ту сторону Стремны.

Миролюб смотрел на меня так, будто видел впервые. Его лицо закаменело при упоминании кваров.

– Дальше! – приказал он.

Я сглотнула, ощутив, что во рту внезапно пересохло. Что я могла сказать? Что дальше Всемилу убили? Что не было никаких кваров, никакого плена? Я посмотрела на Альгидраса, который напряженно изучал мое лицо. Я ожидала от него какой-то подсказки, знака. Но он лишь смотрел в ответ, и я чувствовала его страх.

– Дальше говори. Потом на хванца налюбуешься! – резко окликнул меня Миролюб.

Ну, вот и всё. Кажется, я все-таки потеряла над ним всякую власть. А я-то, дурочка, думала, что женские чары здесь почти всесильны. Я глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями, и посмотрела в глаза Миролюбу. Что ж, я расскажу ему почти всю правду. Это единственный выход.

– Мы бежали в лес. Потом меня схватили какие-то люди. Один отсек косу. Ярослав стоял там же, в стороне. Он выглядел чужим. Даже, кажется, улыбался. И не пытался помочь.

Я почувствовала, что дрожу. Впервые я пересказывала историю гибели Всемилы.

– Они… они сперва потешиться хотели. Но главный приказал не трогать.

О том, что он приказал вместо этого убить Всемилу, я рассказать не могла. И от этого было жутко. Меня бил озноб, и, чтобы хоть как-то успокоиться, я обхватила себя за плечи. Вместо дубовых досок пола я видела прогалину в лесу и знала, что где-то там, за деревьями, Свирь и Радим, которые уже не помогут.

– Потом… главный отдал косу Ярославу, чтобы он передал воеводе. Дальше… темнота.

Мир вдруг начал уплывать куда-то в сторону, теряя резкость. Прогалина в лесу виделась все яснее, и мои мысли начали путаться.

Я вздрогнула, когда Альгидрас с силой притянул меня к себе и легонько встряхнул, возвращая в реальность. Словно он каким-то образом почувствовал, что что-то не так. Значит, с ним это вправду работает. Он тоже чувствует мои эмоции. Сейчас, на крыльце, когда я увидела Ярослава, и несколько минут назад, когда мы спорили о позорном столбе…

Словно издалека я услышала его голос:

– Нельзя ей так, княжич.

Миролюб что-то ответил, но я уже не слышала. Мир, еще раз качнувшись, начал расплываться. Я вдруг поняла, что сейчас потеряю сознание. И хорошо, если после этого я очнусь в доме Добронеги, а не где-нибудь еще. Мое горло перехватило, и вдохнуть получилось с трудом. Что, если меня здесь больше не станет, что, если…

В реальность меня вернул резкий запах полыни. Помотав головой, я скривилась. Оказывается, я сидела на скамье у стены, на том месте, где раньше располагался Альгидрас, на мои плечи была накинута теплая шаль, а перед носом мельтешили тонкие пальцы, нестерпимо пахнувшие полынью. Это Альгидрас растирал темно-зеленый лист. Рядом с ним на корточках сидел Миролюб, и лицо его было встревоженным.

Я помотала головой, чтобы сознание немного прояснилось, и решительно оттолкнула руку Альгидраса.

– Не надо. Мне дурно от этого запаха.

– Дурно тебе не от запаха, – пробормотал Миролюб и сжал мою ладонь. – Ты прости.

– Я правда не помню больше, – жалобно прошептала я, надеясь, что он прекратит расспросы.

– И не надо, – покладисто согласился Миролюб и резко встал.

Он огляделся по сторонам, словно ему было неловко на меня смотреть. Потом все же повернулся ко мне:

– Ты… отдохни. Устала ты сегодня. Я Злату попрошу еду тебе в покои отнести.

– А как же убийство? Радим уже знает?

– Отдохнуть тебе нужно, не надо о пустом думать.

– Подожди! Как это «о пустом»?!

Я привстала, желая