Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова

совести. Но если эта хорошо одетая девушка окажется якудза, за которой стояла сила целого клана, управляющему волей-неволей придётся прислушаться к её словам.

– Видите ли, – начала Уми, наслаждаясь тем, как медленно бледнело лицо управляющего, заметившего иредзуми на её руке. – Ямада не смог бы явиться к вам, даже если бы очень захотел. Он теперь работает на Аосаки-кай и потому вчера был занят делами клана – если вы понимаете, о чём я.

Управляющий, безусловно, понимал, потому что его глаз начал подёргиваться, а кадык на тощей шее заходил ходуном, будто его вдруг одолела сильная жажда.

– Я… я не знал этого, – забормотал он. – Он ничего не…

Уми подняла руку, и управляющий тут же замолк, словно подавившись собственными словами.

– Я не удивлена, что вы грабите своих постояльцев, – продолжала она всё с той же благожелательной улыбкой. – Кто из нас хоть раз в жизни не соблазнялся умыкнуть то, что плохо лежит? Но даже мне непонятно, как у вас хватило совести обидеть служителя самого Сэйрю.

Управляющего не обманул мягкий тон Уми: он отвёл глаза и принялся нервно заламывать руки.

– Больше меня поражает то, что здесь ещё кто-то останавливается, – неумолимо продолжала Уми, с презрением оглядев старую прихожую и дощатый пол, заметно потемневший от времени. – Если случай Ямады – не первый, о вас уже должна была пойти дурная слава не только по Ганрю, но и по всей провинции Тосан. Глядя на вас, я не уверена, что вы способны хорошо заметать за собой следы. Кто-то из клана помогает вам скрывать свои тёмные делишки, а?

Теперь лицо управляющего посерело, будто у него в одночасье развилась тяжёлая и неизлечимая болезнь. Его глазки панически забегали, отчего Уми убедилась: её догадка была верна. Кому-то из братьев клана оказалось мало положенного жалованья, и он решил подзаработать на стороне.

– Имя, – продолжила она, отчего управляющий поднял на неё затравленный взгляд. – Назовите имя этого человека, и я обещаю, что вы останетесь при своём, и клан Аосаки продолжит обеспечивать защиту вашего дела. Но я должна знать, кто обкрадывает моего отца и как давно.

Глаз управляющего задёргался ещё сильнее – похоже, теперь он наконец понял, кто стоял перед ним.

– Я не знаю имени этого человека и лица его никогда не видел – он прятался в тени соломенной шляпы и ни разу не показывался на свету. Несколько месяцев назад он сам явился ко мне и предложил сделку. Сказал, что дело верное и никто ни о чём не узнает.

– Как видите, он солгал. – Уми больше не улыбалась. Её охватила злость от того, что кто-то посмел проворачивать свои дела прямо под носом отца и долго оставаться безнаказанным. – Расскажите мне всё, что знаете о нём. Любая мелочь может оказаться полезной.

– Судя по голосу, он ещё довольно молод, – нервно пожал плечами управляющий. – Наверняка ему не больше тридцати. Городской, речь чистая и ровная – деревенские так не говорят, уж поверьте: я на своём веку их перевидал достаточно, чтобы суметь почувствовать разницу. Оружия при себе у него тоже не было.

Несмотря на стойкую неприязнь, которую вызвал в ней управляющий, Уми задумалась над его последними словами. Если этот человек и впрямь был из Асосаки-кай, то наверняка при нём был хотя бы револьвер. За ношение меча в городе полиция могла арестовать и выяснить, кто ты и имеешь ли право на такое оружие. Разумеется, этот запрет напрямую не касался членов клана Аосаки, но якудза лишний раз старались не светиться в толпе с мечами наперевес. Многие братья стали учиться обращению с огнестрельным оружием – и Уми оказалась в их числе: мечи и кинжалы она никогда не любила. Теперь, когда торговля с Глэндри и Хьордландом окончательно наладилась, добыть револьвер не составляло особого труда.

Вот только полученных от управляющего сведений всё равно было недостаточно – большинство мужчин из клана Аосаки подходили под данное им описание.

Но Уми не давала покоя ещё одна мысль:

– Почему вы считаете, что этот человек из Аосаки-кай?

– Я видел иредзуми на его предплечье. Точнее, лишь её небольшую часть, так что сказать, что на ней изображено, не смогу. Насколько мне известно, в этом городе татуировки могут носить только те, кто входит в клан Аосаки, – осклабился управляющий. Похоже, присутствие Уми больше не внушало ему прежних опасений, и он окончательно расслабился.

Чем Уми не преминула воспользоваться. Разборки разборками, а следовало подумать и о самой первой пострадавшей стороне.

– Что же, с этим мы разберёмся. А теперь дайте Ямаде кисть и лист бумаги, – велела она управляющему, отчего его гаденькая улыбочка тут же увяла. – Он составит опись всех украденных вами вещей, а вы поставите под ней свою печать и обязуетесь вернуть их в целости. Все до единой.

– Н-но…

– Вы сейчас не в том положении, чтобы спорить или выдвигать какие-то условия, – перебила Уми. – Хватит с вас и того, что пока Аосаки-кай разрешает вам и вашей конторе работать дальше, пока идут разбирательства и поиск того, кто заключил с вами сделку. И рассчитывать на большее я бы вам не советовала.

Последняя фраза получилась ядовитой, но Уми была так зла, что попросту не смогла сдержаться. Управляющий, похоже, понял, что спорить бесполезно, и потому покорно протянул подошедшему монаху кисть, придвинул тушечницу и лист бумаги.

Когда опись была готова, а печать управляющего – проставлена, Уми произнесла:

– До конца дня я пришлю кого-нибудь из своих людей за вещами Ямады. Так что в ваших же интересах поспешить. И чтобы без обмана – я лично проверю каждую вещицу. Если вы надумаете обмануть нас или сбежать, то дальнейший наш разговор будет строиться по-другому…

* * *

Подобно цветению бамбука, которое разом охватывало весь лес, так и дурные вести не собирались чинно выстраиваться в очередь, а предпочитали наваливаться все разом[23]. Вдобавок к имеющимся бедам Уми настигла ещё одна – причём с той стороны, откуда она ожидала меньше всего.

За клан Аосаки Уми всегда была спокойна: вот уже много лет во всей провинции Тосан никто не осмеливался в открытую идти против отца и его людей, ведь они изо дня в день продолжали доказывать, что способны поддерживать установленный порядок. Но у якудза всегда было больше врагов, чем преданных сторонников. Оставалось лишь надеяться, что отец никогда не забывал об этом и был готов дать достойный отпор противникам клана.

Желание поскорее добраться до особняка Окумуры, чтобы отыскать ответы хотя бы на часть довлевших над ней вопросов, гнало Уми вперёд. Она видела,