📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгНаучная фантастикаГоды риса и соли - Ким Стэнли Робинсон

Годы риса и соли - Ким Стэнли Робинсон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 94 95 96 97 98 99 100 101 102 ... 192
Перейти на страницу:

Но тут раздался звук, похожий на собачий скулёж, и Сих отскочил назад, предупредительно вскрикнув. Люди бросились вперёд, Кан Тунби впереди всех, и в свете факелов они увидели человека в рваных одеждах. Грязный, согбенный, он уставился на них испуганными, огромными в свете факелов глазами.

– Вор! – прокричал кто-то.

– Нет, – отозвался он хриплым голосом. – Я Бао Сю. Я буддийский монах из Сучжоу. Я просто хотел набрать воды из реки. Вон там, я слышу, – он махнул рукой в сторону реки и поковылял, было, на звук.

– Попрошайка, – сказал ещё кто-то.

Но ходили слухи, что к западу от Ханчжоу объявились колдуны, и вдова Кан поднесла фонарь к лицу человека вплотную, вынуждая того щуриться.

– Настоящий монах или один из тех проходимцев, что отсиживаются в храмах?

– Настоящий, даю слово. У меня был документ, но его изъяли в магистрате. Я был учеником мастера Юя из Храма лиловой бамбуковой рощи.

И он начал читать Алмазную сутру, любимую женщинами зрелого возраста.

Кан внимательно изучила его лицо в свете фонаря. Она заметно вздрогнула и сделала шаг назад.

– Я тебя знаю? – пробормотала она, а потом воскликнула: – Я тебя знаю!

Монах склонил голову.

– Не могу представить, откуда, госпожа. Я родом из Сучжоу. Быть может, вы там бывали?

Она взволнованно помотала головой, внимательно заглядывая ему в глаза.

– Я знаю тебя, – прошептала она.

Затем обратилась к слугам:

– Он может переночевать у задней калитки. Сторожите его, утром мы узнаем остальное. Сейчас слишком темно, чтобы разглядеть человеческую натуру.

Утром к гостю присоединился мальчишка всего на несколько лет младше Сиха. Одинаково грязные, они сосредоточенно просеивали компост в поисках свежих объедков, которые тут же с жадностью поглощали. По-лисьи настороженно они наблюдали за домочадцами у ворот. Но убежать не могли: лодыжки монаха распухли и были покрыты синяками.

– За что тебя задержали? – требовательно поинтересовалась Кан.

Мужчина заколебался, опустив взгляд на мальчишку.

– Возвращаясь в Храм лиловой бамбуковой рощи, мы с сыном проезжали одну деревню, где именно в это время какому-то мальчишке, по всей видимости, отрезали косу.

Кан зашипела, и мужчина вскинул руку, глядя ей прямо в глаза.

– Мы не колдуны. Потому нас и отпустили. Но меня зовут Бао Сю, я четвёртый сын Бао Цзюя, и когда допрашивали нищего, которого арестовали за то, что тот проклял деревенского старосту, он сказал, что имел дело с колдуном по имени Бао Сю-Цзюй. Судья решил, что этим человеком мог быть я. Но я не краду души. Я обычный бедный монах, и это мой сын. В конце концов, они нищего привели снова, и он признался, что выдумал всё это, чтобы прекратить допрос. И нас отпустили.

Кан смотрела на них с неослабевающим подозрением. Не ввязываться в конфликты с судьями было непреложным правилом, так что по крайней мере в этом они были повинны.

– Тебя тоже пытали? – спросил Сих у мальчика.

– Хотели, – ответил тот, – но вместо этого дали мне грушу, и я сказал им, что отца зовут Бао Сю-Цзюй. Я думал, так и есть.

Бао продолжал поглядывать на вдову.

– Вы не возражаете, если мы наберём воды из реки?

– Нет. Конечно, нет. Ступай.

Он поковылял по тропинке к реке, и она проводила его взглядом.

– Нельзя их впускать, – решила она. – Сих, ты тоже не подходи к ним близко. Впрочем, они могут сторожить святилище у ворот. Пока не наступит зима, здесь им будет лучше, чем в пути.

Это не удивило Сиха. Его мать всегда подбирала бездомных кошек и оставленных наложниц; она помогала в городском сиротском приюте и поддерживала буддийских монахинь деньгами из семейного бюджета. Она часто говорила о том, чтобы самой уйти в монахини. И писала стихи:

– Цветы, по которым я ступаю, ранят моё сердце, – зачитывала она строки одного из своих дневных стихотворений. – Когда закончатся мои дни риса и соли, я перепишу сутры и буду молиться весь день. Но до тех пор нам всем лучше заняться делом насущным!

С тех пор монаха Бао и его сына постоянно видели у ворот поселения и у ближних берегов, в бамбуковых рощах и в храме, скрытом в редеющем лесу. Бао так и не избавился от хромоты, но значительно окреп по сравнению с ночью просветления Гуаньинь, а с тем, что было ему не под силу, за двоих управлялся его сын Циньу, очень сильный для своего роста. На следующий Новый год они присоединились к торжествам, и Бао удалось раздобыть и раскрасить в красный цвет несколько яиц, которые он раздал Кан, Сиху и другим местным[23].

Бао презентовал яйца самым торжественным образом.

– Гэ Хун пишет, что, по словам Будды, космос имеет форму яйца и Земля – это желток внутри неё, – он протянул яйцо Сиху и добавил: – Возьми яйцо, положи его на ладонь и попробуй раздавить.

Сих был в недоумении, а Кан возразила:

– Оно слишком красивое.

– Не волнуйтесь, оно выдержит. Ну же, сожми его. Я всё уберу, если раздавишь.

Сих осторожно надавил, отворачиваясь в сторону, потом надавил сильнее. Он стискивал яйцо, пока не устали мышцы на предплечье. Яйцо выдержало. Вдова Кан взяла у него яйцо и попробовала сама. Её руки были хорошо натренированы вышивкой, но яйцо выдержало.

– Вот видишь, – сказал Бао. – Яичная скорлупа – хрупкая вещь, но изгиб силён. Так же и с людьми. Каждый слаб по отдельности, но вместе люди сильны.

После этого в дни религиозных праздников Кан часто присоединялась к Бао за воротами и обсуждала с ним буддийские писания. Всё остальное время она не обращала на гостей внимания, сосредоточенная на жизни в стенах поселения.

Учёба по-прежнему давалась Сиху плохо. В арифметике он не мог освоить ничего сложнее сложения и забывал все классические тексты, кроме нескольких начальных слов. Мать была крайне огорчена его успехами.

– Сих, я ведь знаю, что ты неглупый мальчик. Твой отец обладал выдающимся умом, твои братья тоже неглупого десятка, и сам ты за словом в карман не лезешь, когда нужно объяснить, что ты опять ни в чём не виноват и всё всегда должно быть по-твоему. Сосредоточься на уравнениях так же, как на оправданиях, и всё получится! Но ты горазд только придумывать, как бы тебе ни о чём не думать!

Никто бы на его месте не выдержал такого потока грубых упрёков. Дело было даже не столько в самих словах, сколько в том, как их произнесла Кан, словно прокаркала, желая задеть за живое. Перед изгибом её губ и испепеляющим, самоуверенным взглядом, проникающим прямо в душу, пока слова били наотмашь, невозможно было сохранить самообладание. Горько заплакав, Сих привычно сбежал от очередной вспышки её губительного гнева.

1 ... 94 95 96 97 98 99 100 101 102 ... 192
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?