Жизнь способ употребления - Жорж Перек

На маленьком столе, за которым в течение рабочего дня сидит Давид, лежат классическая нумизматическая библиография «Каталог монет Китая, Японии и т. д.» барона де Шодуара и приглашение на мировую премьеру «Серийной сюиты 94» Октава Коппеля.

Первым эту лавку занимал гравер по стеклу, который работал преимущественно над оформлением магазинов, и в начале пятидесятых годов еще можно было полюбоваться его изящными арабесками на полированных зеркалах в кафе «У Рири» до того, как мсье Рири, уступая велению моды, распорядился их заменить на панели из пластика, обклеенные джутовой тканью. Затем, каждый раз ненадолго, здесь размещались магазин для садоводов, часовая мастерская, в которой однажды утром старого часовщика обнаружили мертвым посреди остановившихся часов, слесарная мастерская, литографское ателье, мастерская по изготовлению шезлонгов, магазин для рыболовов и, последним, в конце тридцатых годов, здесь обосновался шорник по имени Альбер Масси.

Сын рыбовода из Сен-Кентена, Масси был шорником не всегда. В шестнадцать лет, еще учась в Лёваллуа, он записался в спортивный клуб и сразу же показал себя исключительным велосипедистом: сильный «горняк», быстрый спринтер, мощный в темповой разделке, прекрасный при подтягивании, инстинктивно чувствующий, когда и кого надо обгонять, Масси был из тех корифеев, чьи достижения ознаменовали золотой век велосипедного спорта; в двадцать лет, едва перейдя в профессионалы, он это блестяще доказал во время своего первого серьезного испытания: на предпоследнем этапе Анкона — Болонья гонки «Джиро д’Италия» 1924 года, между Форли и Фаэнцей, он оторвался и рванул вперед так рьяно, что лишь Альфредо Бинда и Энричи сумели сесть ему на колесо: на финише победил Энричи, а Масси завоевал весьма почетное пятое место.

Через месяц, на своей первой и последней гонке «Тур де Франс», Масси чуть не повторил, причем с еще большей легкостью, свое достижение и на тяжелом этапе Гренобль — Бриансон едва не отвоевал у Боттеккья желтую майку лидера, которую тот удерживал с первого дня. Вместе с Лёдюком и Манем, которые, как и он, впервые участвовали в «Тур де Франс», они вырвались вперед у моста Авейна и на выезде из Роштайе оторвались от пелотона. На следующих пятидесяти километрах их отрыв еще больше увеличивался: тридцать секунд — в Бур-д’Уазане, минута — в Дофене, две минуты — в Виллар-д’Арэне у подножия Лотаре. Воодушевленные толпой ликующих зрителей, которые радовались, что французы наконец-то одолели непобедимого Боттеккья, три юных гонщика проехали перевал с отрывом в три минуты: им оставалось лишь триумфально спуститься до Бриансона; впрочем, как бы ни закончился этот этап, Масси было достаточно сохранить трехминутное преимущество над Боттеккья, чтобы возглавить генеральную классификацию: но за двадцать километров до финиша, как раз перед Монетье-ле-Бэн, Масси занесло на повороте и он упал с последствиями несерьезными для него самого, но катастрофическими для его велосипеда: сломалась вилка колеса. В те годы правила запрещали гонщикам менять велосипед на этапе, и молодой чемпион был вынужден сойти с дистанции.

Конец сезона был плачевным. Масси то и дело порывался навсегда оставить соревнования, но руководитель команды, питавший почти безграничную веру в возможности своего подопечного, сумел его убедить в том, что неудача в Туре вызвала у него настоящую фобию к шоссейным гонкам, и уговорил перейти на трек.

Сначала Масси подумывал об участии в Шестидневках и связался со старым австрийским трековиком Питером Мондом, чей партнер, Ганс Готтлиб, незадолго до этого ушел из спорта. Но Монд уже успел договориться с Арнольдом Аугенлихтом, и тогда Масси по совету Тото Грассена выбрал установку рекордов по скорости: из всех велосипедных специализаций эти гонки были самыми популярными, а воскресные толпы, заполнявшие стадионы «Вель д’Ив», «Буффало», «Круа де Берни» или «Парк де Пренс», буквально превозносили до небес таких чемпионов, как Брюнье, Жорж Вамбст, Серее, Пайяр или американец Уолтхауэр.

Молодость и задор Масси свершили чудо, и пятнадцатого октября 1925 года, менее чем через год после своего перехода в другую специализацию, новый стайер побил в Монтлери рекорд мира, достигнув скорости 118 километров 75 метров в час вслед за большим мотоциклом своего ведущего Барьера, оснащенного наипростейшим защитным щитом от ветра. За две недели до этого бельгиец Леон Вандерстюйфт, которого тянул на том же самом треке Дельеж со щитом большего размера, сумел показать лишь 115 километров 98 метров в час.

Этот рекорд, который при других обстоятельствах мог бы положить начало блестящей гоночной карьере, к несчастью, оказался ее безрадостным и безнадежным апофеозом. К тому моменту и уже в течение шести недель Масси был солдатом второго класса первого автотранспортного полка в Венсенне; сумев получить специальное увольнение для очередной попытки, он не смог перенести ее in extremis, когда один из трех арбитров, требуемых по регламенту Международной Федерации Велоспорта, отказался от участия за два дня до назначенной даты.

Итак, его рекорд официально не зарегистрировали. Масси отстаивал его изо всех сил, что в казарменных условиях было совсем непросто, несмотря на неожиданную поддержку, оказанную ему не только товарищами — для них он являлся безусловным кумиром, — но и командирами, включая полковника, командующего гарнизоном, чьими усилиями в Палату депутатов была направлена апелляция министра обороны, которым являлся не кто иной, как Поль Пенлеве.

Международная регистрационная комиссия оставалась непреклонной; Масси сумел добиться лишь разрешения на еще одну попытку, разумеется, при полном соблюдении регламента. Преисполненный решимости и уверенности, он возобновил тренировки и в декабре, безупречно направляемый Барьером, побил свой собственный рекорд, достигнув скорости 119 километров 851 метр в час. Однако с велосипеда он слезал, грустно качая головой: за две недели до этого Жан Брюнье, ведомый мотоциклом Лотье, показал 120 километров 958 метров в час, и Масси знал, что он его не опередил.

Эта несправедливость судьбы — навсегда лишившая его радости увидеть свое имя в списке победителей, хотя он, так или иначе, оставался рекордсменом мира с 15 октября по 14 ноября 1925 года — настолько деморализовала Масси, что он решил окончательно оставить велоспорт. И именно тогда Масси совершил серьезную ошибку: едва освободившись от военной службы, вместо того, чтобы найти себе какое-нибудь дело подальше от велодрома и безумных толп, он стал пейсмейкером, то есть ведущим совсем юного стайера Лино Марге, упрямого и несгибаемого пикардца, который, будучи в восторге от достижений Масси, выбрал в качестве специализации гонки за лидером и, не раздумывая, пришел за покровительством к своему кумиру.

Работа пейсмейкера — дело неблагодарное. Пригнувшись к своему большому мотоциклу — ноги выпрямлены вертикально, руки прижаты к телу, чтобы получилось наилучшее ограждение от ветра, — он ведет за собой стайера и направляет его таким образом, чтобы тот прилагал как можно меньше усилий, но оказывался в самых благоприятных условиях для борьбы с тем или иным соперником. В этом ужасно утомительном положении — которое приходится сохранять целый час или даже полтора часа, когда вся тяжесть тела смещена на левую ступню и нельзя пошевелить ни рукой, ни ногой — пейсмейкер почти не видит своего стайера и из-за рева моторов его практически не слышит: он может лишь, быстро кивая или покачивая головой, подавать заранее обусловленные знаки, показывая, что он собирается прибавить или сбавить скорость, подняться к верхнему радиусу трека, спикировать вниз или обойти соперника. Все остальное: состояние гонщика, его боевую готовность, его настрой — ему приходится угадывать. А значит, гонщик и его ведущий должны слиться воедино, думать и действовать сообща, оценивать происходящее одновременно и однозначно, а также делать из этого в одно и то же мгновение одинаковые выводы: застигнутый врасплох неминуемо проиграет; ведущий, позволив мотоциклу соперника уйти от ветра, не сможет уберечь своего гонщика от встречного потока, а следовательно замедления темпа; гонщик, отпустив своего ведущего, прибавляющего скорость на вираже с целью обогнать соперника, выдохнется, когда постарается вновь прижаться к внутреннему кольцу; в обоих случаях за считанные секунды гонщик упустит всякий шанс на победу.