Большой круг - Мэгги Шипстед

–Птица.– Уоллес берет дрожащими пальцами хрупкую поделку.– Тот человек заплатил тебе запортрет?

Джейми смеялся напороге уАюкавы смехом, который колол изабивал носовые пазухи, какпары скипидара. Потом утер слезы, оперся руками околени испросил:

–Так она сбежала?

Уоллесу он отвечает:

–Он заплатил мне больше, чем мы договаривались. Думаю, чувствовал себя виноватым.

–Хорошо,– говорит Уоллес.– Хорошо.

Через пять дней он умирает. Согласно завещанию, дом вМиссуле достается Джейми иМэриен. Уоллес хочет, чтобы его похоронили вДенвере.

Джейми медлит списьмом Мэриен– между ними какое-то темное отчуждение– ивместо этого пишет Калебу. Он непредполагает, что друг отправится наАляску сообщить его сестре новости, ноКалеб едет.

* * *

–Когда ты был ближе всего ксмерти?– спрашивает Мэриен Калеба.

Они лежат вкровати, вее хижине подВалдизом. Калеб провел унее три ночи; она незнает, сколько еще он останется.

Вчесть возвращения ксвоему настоящему имени Мэриен раскошелилась надвуспальную кровать; они никогда немогли похвастаться таким огромным пространством надвоих. Разлегшись наспине, Калеб отвечает:

–Незнаю. Недумаю, что вообще можно знать.

–Есть что-то впрошлом, отчего утебя мурашки покоже, когда вспоминаешь?

–Ничего конкретного.– Шутливо:– Чтобы напугать меня, Мэриен, нужно больше, чем смерть.

–Помнишь, после гибели Гольца ялетала вВанкувер?

Она рассказывает ему оглохнувшем двигателе, орасщелине, холоде. Тогда, говорит она, появилось чувство, будто смерть очень близко, но, вероятно, вдействительности ближе ксмерти она была младенцем натонущей «Джозефине». Онабы погибла иникогда ничего неузнала, никогда неузналабы, что такое корабль, океан, огонь. Неузналабы, что такое смерть.

Все живое знает просмерть, говорит Калеб, покрайней мере достаточно длятого, чтобы сопротивлятьсяей.

–Впрочем, может, это произошло когда-нибудь вдругой раз,– размышляет Мэриен,– аядаже незаметила.

Впервый вечер, когда Калеб сказал ей осмерти Уоллеса, когда они гуляли вдоль берега исмотрели наморских львов ибелоголовых орланов, Мэриен затащила его впостель. После Баркли она несходилась нискем, ивторгавшиеся воспоминания онем причиняли боль, вызывали панику иклаустрофобию. Она нестала рассказывать Калебу, что творил Баркли, нотот, похоже, понял интуитивно. Кконцу он удерживал ее взгляд, предлагая свою беспомощность. Навторую ночь дело пошло веселее, ана третью исейчас, начетвертую, Мэриен почти поверила, будто вернулась ковремени доБаркли, когда они сКалебом любили друг друга спростым нетерпением. Почти вернулась. Полностью несможет никогда.

Калеб шире, чем она помнила, крепкий– мужчина.

–Слишком много, очем надо вспоминать,– говорит он снекоторой досадой.– Обовсем, что могло случиться, ноне случилось.– Апотом также резко впотолок:– Вдетстве. КДжильде пришел мужчина. Обычно яне обращал внимания нато, чем она занимается, новту ночь немог перенести их звуки. Решил пойти ктебе, хотя шел сильный снег. Мне даже непришло вголову подумать, какянайду дорогу, аснега навалило горы. Яне видел очертания земли, немог сориентироваться. Правда, ничего немог разглядеть. Поднялся ветер. Яшел слишком долго, ноне хотел признаться себе, что заблудился. Да такое признание ничего ине изменилобы. Язнал, нельзя, носел отдохнуть.

Калеб умолкает.

Мэриен вспоминает рассказ Баркли отой ночи, когда они впервые встретились, когда он рухнул пьяный вснег.

–Ичто потом?

–Ну что, яне умер.

–Продолжай. Расскажи доконца.

–Сама можешь додумать. Яужасно замерз. Помню, пытался решить, могули дальше жить сДжильдой. Непомню, что ятам решил ирешилли вообще, новстал, побрел искоро увидел огни твоего дома, совсем недалеко. Явошел через кухню ипопытался сделать вид, будто вовсе незамерз, ноБерит недала обвести себя вокруг пальца.

Мэриен приподнимается налокте:

–Япомню! Совсем забыла. Так вот что случилось? Ты появился совершенно синий, иБерит тебя увела. Яподслушивала поддверью ванной ислышала, какты, сидя вводе, плачешь.

Калеба передергивает:

–Руки иноги уменя заледенели. Оттаивать их было ужасно. Берит все спрашивала, зачем япоперся наулицу, аятвердил, что услышал волков ивышел их пристрелить. Обычно унее нехватало терпения намои россказни, новтот раз она подыграла. Спросила, раздобылли яхоть одного волка. Сидела уванны ислушала мой треп, пока яоттаивал. Явсе время плакал отболи.

–Старая добрая Берит.

Калеб мычит вответ, апотом говорит:

–Нопотом то, чем занималась Джильда, почему-то перестало иметь значение. Япочувствовал… незнаю… какую-то силу. Какбы вдруг осознал, что могу выбирать себе судьбу.

–Кажется, японимаю.

Она рассказывает ему– ровно– провойну, которую вела сБаркли засвою матку, проосаду, которую выдерживала.

–Чтобы уйти, мне нужен был удар. Исилы дала беременность.

Он перекатывается, чтобы поцеловать ее всгиб локтя, акогда поднимает голову, лицо его натянуто отгнева.

–Яи так его ненавидел, атеперь мне хочется его убить.

–Бывает ихуже.

–Дело невэтом.

–Все впрошлом.

–Несовсем. Ты изменилась.

–Атынет.

Они улыбаются.

–Уменя неукладывается вголове, что ябольше никогда неувижу Уоллеса,– говорит Мэриен.

–Ты простилаего?

–Думаю, да. Баркли нашелбы другие способы.

Налице уКалеба появляется странное выражение.

–Он прислал мне длятебя письмо. Все знают, что ятвой почтальон.

–Уоллес?

Она непонимает, почему он ждал так долго.

–Нет, Баркли.

Калеб выбирается изкровати, роется всумке ибросает ей наколени запечатанный конверт.